Критики требуют хлеба, зрелищ и крови Не думай, я изменять себе не буду и подстраиваться тоже)))

Jewel, о твоём отзыве, могу сказать только то, что мы, скорее всего, просто друг друга не поняли.

В отзыве многое было сказано верно, а то, с чем я не согласна, я просто постараюсь доказать в тексте

Вырвал бы кто-нибудь мне сердце, превратил бы в прах моё бесполезное существование. Сколько можно трепать мне душу этими муками? Лучше в огне вечном гореть, хоть какая-то польза. Быть может, дышать кому-нибудь было бы легче…

Всё тот же длинный, мрачный коридор, ни одной живой души рядом. Чей-то шёпот, похожий на молитву. До комнаты супруги лишь несколько метров, но эти метры кажутся Маркусу милями. Будто он – Орфей, ищущий своего ангела в этой адской клетке; свою Эвридику, так подло украденную Госпожой Смертью.
Вот эта комната… За дверью слышится шорох платья, тихое потрескивание свечей и голос. Её хрустальный голос. Рука Старейшины сама легла на дверную ручку. Дверь тихо отворилась, и Маркус застыл на пороге.
Дидима увлечённо кружилась, напевая старинную песню. Увидев мужа, она широко улыбнулась и протянула ему руки. Старейшина бросился к ней и прижал к себе так крепко, насколько позволяли ему силы.
Какое блаженство, касаться такого сокровища! Её волосы, запах, руки, вечная любовь моя! Нет…. Это всего лишь видение. Сейчас всё растает. Сейчас…
Но видение не кончалось.
- Здравствуй, жизнь моя… - Тяжело дыша, произнёс Маркус, заглянув в глубокие, мерцающие глаза супруги.
- Милый, где ты пропадал так долго? – Спросила она, обняв ладонями его лицо.
- Я? - Осёкся Маркус. – Я искал тебе подарок, но ничего не нашёл достойного тебя. - Он опустился перед женой на колени, и его взгляд застыл на ней, как на иконе.