11 мая. В тот день меня била непривычная дрожь. Мерзкая дрожь в руках, в ногах, перевертыши в животе -  словно скисшего молока наглоталась. Простуды редко обходили меня стороной, но вот немочи, таящиеся в ягодах из лесу, боль в груди после обильного ужина - этого не было ни-ког-да. Никогда еще я не болела так, чтобы хворь сидела внутри, а не проступала снаружи.

И я сильно сомневалась, что причиной дрожи был голод. После наспех проглоченнного куска хлеба стало только хуже. Это было похоже на жгучую, душную боль тревоги, ощущение того, что что-то не так, по-другому, не как надо.

Влажными пальцами я неуклюже заплела косу. Рука апатично пошарила по столу, пытаясь нащупать шнурок. Рассыпанные булавки, бумага, парадная голубая лента. Шнурок, наверное, соскользнул под стол. Слазить, достать?

Прямо в залежи пыли, там, куда заходит один домовой, Лауру, любящий дергать женщин за юбки, где жучки-могильщики с аппетитом точат трухлявые стены...

Ну нет. Меня вырвет...

Я схватила праздничную ленту и завязала кривой бант. Хотя, возможно, он не был таким уж ужасным- посмотреть я не удосужилась. Просто обычно я вязала «парадный узел» с радостным прилежанием, тщательно, аккуратно. Ради чего я наряжаюсь? Пойти в стылый лес на поиски одного-единственного бриллианта, волшебного бриллианта надежды? А вдруг он проклят, этот бриллиант?

Я спустилась вниз, громко топая по ступеням. Мать, к моему удивлению, была не на улице. Примостившись на скамеечке у очага, она вертела в руках глиняный горшок.

Мне не хотелось говорить с мамой. Она видела, как я каждый раз ухожу за один и тот же поворот, направляясь к знакомой зелени рощи. В рощу без причин не ходили. Чтобы иметь причину, нужно для начала иметь корзинку или объясненную кому-то цель. А я корзинки не брала, не хотела себя отяжелять, и давно уже перестала врать, куда хожу, зачем. Мне не хотелось лгать в открытую. И я лгала безмолвно.

Дверь заскрипела, в лицо словно дыхнуло холодом. Без шали лучше не идти.... А не то помимо хлюпающего носа, я рискую получить пышущий жар в горле и странные, бредовые мысли в звенящей от боли голове. -       -Мама....

Мать подняла взгляд. Выражение глаз снова меня удивило - не сердитое, (мол, куда опять в такую погоду шляться?) не безразличное, ( ну что с беспечной взять?) а светлое. Я уже и забыла, когда в последний раз видела этот нежный, греющий взгляд, словно дарящий благословение. Этим летом все шло наперекосяк, и мать была так нагружена неизвестными мне заботами, что зеленые огни в глазах потухли, как эти безвкусные камни в ушах у богатых жен.

- Да, Айседора, что с тобой?

- Мама... Можно мне взять шаль?

Мать вздохнула. 

- Опять в полет, птичка поднебесья? Гляди, крылышки застудишь, долго оттаивать будут. 

Ненавижу. Ненавижу, когда знакомый человек говорит загадками. Я создана хранить тайны, а не разгадывать их.

- Так можно?

- Бери, Айседора, бери. Но приходи поскорее.

- Зачем? 

- Ну, если ты еще не забыла, по идее именно здесь твой дом. Во-вторых, у меня есть для тебя интересная новость... И целый бочонок лимонного чая, рада? Выторговала на рынке.

Рот мнгновенно наполнился слюной. Мама знала, как растормошить нередко беспробудно дремлющий аппетит дочери. Лимонный чай, популярный на острове, можно было приготовить и самому, но у простой кухарки обычно получалось горьковатое пойло - не то что тягучее, сахарное наслаждение, которое продавали отдельные умелицы.

Может, остаться? Посидеть с матерью, плюнуть на Кая, полакомиться чаем, выслушать новость? Пяльцы давно скучают в углу...Что лучше, рукодельничать у огонька или гордо плестись в мрак и холод, как какой-нибудь отшельник с узелком? Но именно тут перед глазами встало бледное, с выступающими треугольниками скул лицо Лючианы, взъерошенные волосы, грязная, испорченная кожа. Венок боярышника на шее. Глаза- как два черных омута, в которых плещется страх, словно в том самом лесу самоубийц. Кай пришел из города. С трудом верится, но вдруг.... Вдруг он знает, как помочь?

Я сняла шаль с крюка в стене. 

- Я очень скоро, мама. Обещаю, что не простужусь!

- Тебе придется это обещание сдержать. У нас много планов, так что тебя придется лечить садистскими методами! И только попробуй мне увильнуть от вечернего чая!

Я рассмеялась. Дверь захлопнулась. Даже звуки, казалось, отсырели, гниют в бездействии... Или в ожидании?

***

Под ногами клубился туман. Совсем такой хиленький туман поначалу, как белый котенок, вьющийся у подола. Но ближе к заветной роще он рос, раздувался, и уже походил на седого волка, огромного и лохматого. Волк сыто урчал и лениво шевелил пушистым хвостом.

От моих фантазий мне, честно говоря, было немного не по себе. Нельзя тонуть в воображении, нельзя. Ведь так легко поверить, что шум папоротников - дыхание зверя.

Я неуверенно ступила на тропку. Черная пузырящаяся грязь, размытые следы. Какие-то холодолюбивые растения оплели те места, где раньше росли львиные зевы и календула.

Я расправила плечи. И пошла.

Тихо. Ну, не совсем тихо, лес жил своей робкой жизнью, шептал, скрипел. Туман ложился кольцами, наступал, то напирая, то ласкаясь, словно хотел погладить по щеке. Холодно.

Я не знала, куда направлялась. То и дело из дымки выступали знакомые черты- вон горка из валунов, вон заросли неувядших незабудок, вон дупло филина. Странно, а где же хозяин дупла? Обычно он всегда, в любую погоду, высовывал сонную голову из дыры, едва приоткрыв один глаз. Словно старый сторож на посту...

Я улыбнулась. Милое сравнение.

-Угу! Угу-угу-гу!

Филин стрелой пролетел мимо, сдавленно ухая сквозь добычу, зажатую в клюве. Он в пике направился к дереву, метя очевидно мимо дупла, но в последнюю секунду извернулся и скрылся в темноте.

- Ты не находишь, что он очень забавный?

 Я обернулась. Кай стоял меж двух елей, точно так же, как когда-то в первый раз, во время той самой вечерней встречи. Но в этот раз он был разодет в пух и прах - можно подумать, его назначили министром или еще там кем-нибудь. Узкий кожаный жакет, инструктированный блестящим металлом, штаны из дорогой ткани. Остроносые ботинки.

- На что ты глядишь?

Я промолчала. Какое право имела я, с покрасневшими от холода пальцами и обветренным подбородком, деревенская умница, стоять рядом с ним? С этим совершенством? С этим... Хищником.

- Какая милая ленточка... Ну-ка, повернись.

Я молча повернулась.

- Красиво,- похвалил Кай.- Как по мне, так тебе бы лучше бант на бок, а не косу стягивать. И другого цвета.

- Какого, если соблаговолишь сказать?

- Красного. Или черного. Голубой слишком привычный.

Я кусала губы. Продолжать разговор уже не слишком хотелось. А что, если Кай тоже хочет меня испытать? Что он придумает? Что предложит?

- Тебя заинтересовал филин, кажется.

- Да. Он очень воспитан и всегда приходит вовремя.

Кай изогнул золотистую бровь.

- Ну да, конечно... Обидно все-таки. Я уступаю в пунктуальности птичке, какой позор.
-Да,- перешла в наступление я.- И он никогда не прячется. Он доверяет тому, кого врое бы ждет.

Кай усмехнулся.

- У тебя плохое настроение, мой цветочек?

- Вовсе нет,- я шагнула ближе. Кай продолжал улыбаться, но я краем глаза подметила- он чуть-чуть, почти незаметно подался в тень.- Просто я хочу знать... Откуда ты, Кай? Где твой дом? Кто ты?

Я думала, он промолчит. Думала, он, как всегда, сменит тему. Я не надеялась. Я, как всегда, ошиблась.

Кай поднял гордый подбородок.

- Хорошо, Айседора. Если уж ты так хочешь знать, я расскажу тебе. Хотя я удивлен, что девушке с природы важно происхождение.

Мне в лицо бросилась кровь.

- Продолжай, будь добр.

- Я родился в Греции, но переехал в Тоскану. Живу там уже почти что двадцать лет.  По профессии я охотник... Охотник на волков. На свете есть злые, бешеные волки, которые хотят навредить таким, как мы с тобой. Так пусть уж лучше их мех будет полезен. Я и мои коллеги остановились неподалеку. Ты нравишься мне, Айседора, и я имею полное право на выражение чувств.

- Вот, значит, как.

Я была почти что разочарована. О чем я думала, интересно? Надеялась на новость мирового масштаба? Наивная....

- И я спрашиваю тебя,- повторил Кай.- Цветочек.... Пойдем со мной. Я знаю место, где безопасно. Я знаю место, где никто не разрушит твой уникальный дар. Пойдем со мной. Решись на умный шаг, наконец.

У меня закружилась голова. Утренняя дурнота дала о себе знать,влажный холод подступал уже к самой к коже, готовый заползти внутрь.

- Знаешь, Кай...

- Да?

- Моя подруга говорит, что видит демона. Что видит демона.... Который ведет себя почти так же, как ты. Но не настолько благовоспитан.

Кай прыснул в кулак.

- Как же именно он себя ведет?

- Говорит, чтобы она подчинялась. Иначе станет его обедом.

- Не вижу абсолютно ничего общего. Слышала ли ты про психические болезни, Айседора? Им подвластны все. Они бывают заразны....

Пора.

- Кай,- зашептала я, буквально захлебываясь в лезущем на язык потоке непривычных слов,- Милый Кай. Я пойду с тобой, куда ты хочешь, милый Кай, только обещай мне кое-что.

На губах Кая заиграла улыбка. Губы поползли вверх, обнажая блестящие зубы. Какое-то странное, коварно выглядящее счастье проступало у него на лице.

- Проси что хочешь, цветочек, проси!

- Выйди из тени и покажи мне твои глаза.

Скука вернулась.  Только что изогнутые красивым луком, губы сложились в ущербный полумесяц. Только глаза остались живыми.

- Хорошо же. Ты не оставляешь мне выбора, и себе, кстати, тоже. Время назад не повернуть, как и такие просьбы. Смотри внимательнее, Айседора! У тебя снова есть шанс познать новое!

И Кай резко выпрыгнул из лощинки меж деревьями.

 

 

Предыдущая глава « Оглавление » Следующая глава