I  

 Длинный коридор, утопавший в полумраке. Казалось, стригоица была единственным живым существом в замке. Тонкий и ловкий ищейка призраком скользил по закоулкам настоящего лабиринта бесконечных поворотов. Феликс, несмотря на внушительные габариты, двигался с балетной легкостью и поистине шпионской бесшумностью. Лишь стук двух сердец прорезал тишину. Больше не доносилось ни шороха — стены замка были достаточно толстыми, чтобы поглотить любой звук.

 Перестав слышать шаги рыжей, Деметрий обернулся. Девушка, как оказалось, замерла возле одной из картин. Феликс развернул её за плечи и подтолкнул к ищейке. Тот подхватил под руку продолжавшую любоваться полотном стригоицу и потащил дальше по коридору. Это ему казалось самым простым способом увести её куда-то. Иллан восхищенно оглядывалась по сторонам, забыв, куда, зачем и с кем идет.

 Но, увидев секретаршу, она словно очнулась.

 — Человек? — изумленно прошептала Иллан.

 — Да, — кратко ответил Деметрий. Он был уверен, что дочь ведьмы и сама быстро догадается, зачем здесь люди.

 Странно, но чем ближе к тронному залу, тем спокойнее она становилась. Мельком Феликс подумал, что стригоица либо обладает поразительным самообладанием, либо глупа. И все же он склонялся к первому варианту. Пусть ей не больше пятисот лет, контролировать себя она уже должна бы научиться.  

 Идущий первым Деметрий выпустил руку девушки и открыл тяжелые высокие двери. Иллан остановилось в центре тронного зала. Ищейка и Феликс замерли за её спиной.

 Румынке хватило одного быстрого взгляда, чтобы оценить окружающую обстановку. Будучи ценительницей архитектуры, она не могла не восхититься огромными мраморными колоннами, высоким куполообразным потолком и искусно вырезанной на стенах латынью. Pereat mundus et fiat justitia*.

 Иллан узнала один из главных принципов римского права и едва заметно улыбнулась — ей всегда было радостно узнать, что и что-то человеческое применимо к миру вампиров.

 Рыжая чуть опустила глаза, осматривая высоких вампиров. Несколько из них застыли у дверей каменными изваяниями. Почти в центре зала стояли близнецы, лет 12-ти на вид. Девочка сверлила Иллан недовольным взглядом, казалось, готовая броситься на стригоицу при любом подозрительном движении. Мальчик же был абсолютно спокоен, хотя и посматривал на гостью безо всякой симпатии.

 Иллан перевела взор на троны, стоявшие на небольшом возвышении. Сидящий справа седовласый мужчина с ледяными глазами, резкими, но красивыми чертами лица глядел на неё с откровенным презрением. Находящийся слева юноша окинул её равнодушным взглядом и отвернулся. Казалось, его тоска была ощутима физически. Невольно Иллан подумала — что же такое могло случиться, из-за чего он потерял всякий интерес к жизни? Но, вспомнив собственное прошлое, стригоица подавила невольный вздох. Боль вампира время не лечит. Оно лишь приучает мириться с горем, учиться не обращать внимания на боль. Стригоям чуть легче — их память не так совершенна. Но всё-таки ничто не стирается из памяти подчистую.

 Раздумья о нелегких судьбах некоторых вампиров продолжались не больше двух секунд. Прежде чем Иллан закончила свою мысль, взгляд уже перескочил на третьего темноволосого мужчину. Он стоял перед средним троном. Алые глаза светились любопытством. Иллан скрестила руки, чувствуя себя насекомым под микроскопом пытливого учёного.

 — Мы рады видеть тебя в нашем замке, — с лучезарной улыбкой промолвил мужчина. — Моё имя Аро, это мои братья Кай и Маркус. Кто ты?

 — Иллан, — по обыкновению негромко ответила стригоица. Стоявший позади неё Деметрий невольно отметил, что сейчас она представилась совершенно другим голосом.

 — Редкое имя, — Аро протянул руку к девушке. — Позволишь?

 — Не думаю, — спокойно отозвалась Иллан. Глаза Аро недобро сверкнули, но настаивать он не стал.

 — Запомни: здесь ты — никто, — голос Кая прозвучал негромко, но угрожающе.

 — Понимаю.

 — Но, тем не менее, ты согласилась прийти сюда, — медленно промолвил Маркус. Глубокая тоска в его глазах, во всей позе заставили Иллан опустить взор. Отчего-то ей было невыносимо смотреть ему в глаза.

 — Я не соглашалась.

 — Мне показалось, ты терпима к мороям, — заметил Аро, подходя чуть ближе. Его не покидала надежда прикоснуться к руке стригоицы.

 — Это не значит, что я должна с восторгом принять ваше предложение, — Иллан чуть склонила набок голову. — Но и этой войны я не понимаю.

 — Не думай, что к тебе будут относиться лучше благодаря такому мнению, — вновь осадил её Кай.

 — Vive la guerre éternelle**! — понимающе кивнула девушка.

 Кайус едва заметно ухмыльнулся:

 — Именно.

 — В таком случае, полагаю, ты не пожелаешь долго оставаться здесь, — из всех присутствующих доволен был только Аро. — Позднее мы с братьями сообщим своё решение. Феликс, проводи нашу гостью.

 Иллан напоследок окинула присутствующих внимательным взглядом и последовала за мороем. Тишина звенела в ушах. Спиной девушка чувствовала пристальные взгляды вампиров.

 Хладные проводили Феликса и стригоицу долгими взглядами.

 — Вы тоже можете идти, — махнул рукой Аро. Подчиненные молча повиновались. Вампиры неслышно, как тени, исчезли. Дождавшись, пока все уйдут, темноволосый Старейшина сцепил пальцы обеих рук и повернулся к братьям.

 — Итак?

 — На какое время ты хочешь оставить её? — раздался вопрос Маркуса.

 «На целый век», — хотелось бы ответить Аро. Это дало бы возможность бесконечно долго наблюдать за жизнью стригоя: как живет, стареет, умирает, реагирует на все внешние факторы. Но Глава клана Волтури мог ставить эксперименты лишь ограниченное количество  времени.

 — Десять лет, — подумав, ответил он. Кайус чуть заметно нахмурился.

 — Слишком долго. Она не стоит того, чтобы мы терпели её присутствие.

 Аро не ответил. Он пытался найти лазейки, чтобы убедить братьев подольше мириться с присутствием Иллан.

 — Не больше шести лет, — промолвил седовласый Старейшина.

 — Этого мало! — мгновенно возразил Аро.

 — Не больше, — повторил Кайус, поднимаясь с трона.

 Владыка вопросительно взглянул на второго брата.

 — Я согласен с Каем, — ответил на немой вопрос тот.

 Аро разочарованно вздохнул. Неприязнь к стригоям так глубоко въелась в мраморную плоть большинства хладных, что теперь для последних невыносимо провести лишнее время с детьми колдуний.

 Не отвечая братьям, он ушел в кабинет. Владыка пытался изобрести веские доводы для того, чтобы подольше задержать здесь Иллан.

II  

 Феликс вновь галантно открыл перед стригоицей дверь, пропуская вперед. Она проскользнула мимо него и замерла у порога.

 Небольшая комната была освещена уже восходящим солнцем. В ней ничего особенного и не было: немногочисленная мебель, старинная и тёмного дерева, на стенах — несколько картин с лесными пейзажами. Стрельчатые окна закрыты тяжелыми бордовыми шторами. Невольно Иллан подумала — сюда бы цветы и полку с книгами. Несмотря на красоту, комната казалась нежилой. Да и кто бы тут жил?

 Девушка повернулась к хладному, разглядывающему её.

 — Не самая худшая спальня в замке, — заметил он.

 — Здесь есть лучшие и худшие?

 — А что в этом странного? — вопросом на вопрос ответил морой. — Устраивайся. Вещи здесь есть, если что-то нужно — скажи Каролине.

 — Это секретарша?  

 — Угадала.

 — Хорошо. Спасибо.

 — Не за что, — уже выходя, бросил Феликс.

 Стригоица проводила его задумчивым взглядом. Почему-то она не чувствовала исходящей от него неприязни, как если бы она была бесплотным, безобидным привидением.

 Девушка медленно подошла к зеркалу. При утренней серости она действительно казалась призрачной. Тонкие волосы висели грустными прядями. Светло-голубая футболка и довольно бледная кожа почти сливались. Вздохнув, стригоица опустилась на кровать, чуть растерянно оглядываясь по сторонам. Ещё вчера утром, проснувшись, она знала, как пройдет день: встреча и разговор с отцом, потом работа, дом, вторая работа, снова дом и сон. Теперь же Иллан даже не могла предположить, что будет через полчаса. Как долго ей придется жить среди мороев? Она не боялась узнать ответ, её заранее слегка раздражало чрезмерное внимание Аро и косые взгляды хладных.

 Рыжая поднялась и стала бродить по комнате. Шло время, и беспокойство росло. Стены спальни казались прутьями клетки. Улететь — нельзя, продолжать метаться — глупо. И всё же девушка ежеминутно поглядывала на дверь, прислушивалась, не станут ли слышны чьи-то шаги.

 Солнце уже высоко стояло. Заполонившую площадь люди сверху казались кусочками большой цветной мозаики. Иллан прижалась лбом к теплому стеклу. Редко она чувствовала себя неуютно в одиночестве, но теперь, при ярком свете солнца, в комнате, в полнейшей тишине ей хотелось взвыть от бессилия. Когда она разговаривала со Старейшинами, то не чувствовала такого страха. Теперь же Иллан казалось, что она опутана чем-то тонким и мерзким, липнущим к коже и оставляющим неприятный осадок и смятение.

 Тётушка судьба решила ненадолго смиловаться над стригоицей — вскоре девушка услышала тихие, едва различимые шаги. Она отвернулась от окна и с беспокойством воззрилась на дверь. Но взор тут же стал холодным, едва она увидела Деметрия.

 — Своё решение Правители сообщат вечером, — спокойно произнес он, остановившись рядом с ней.

 Едва заметно кивнув, она вновь отвернулась к окну. Ей было невыносимо смотреть на него. Хотя она понимала, что он не по собственной воле привёл её сюда, угроза убить отца прочно въелась в сердце. Несмотря на сложные отношения с папой, она безумно любила его, и потерять было одной из самых страшных вещей.

 Ищейка молча смотрел на неё, ожидая, что стригоица ответит или хотя бы бросит на него быстрый взгляд.

 - Выглядишь напуганной, - наконец произнес он, заправив ей за ухо отросшую чёлку, бывшую значительно короче остальных волос.

 — Тебя удивляет, что мне страшно? — пожала плечами Иллан, глядя на его отражение в стекле. Из-за бликов солнца, из-за сверкающей кожи на Деметрия было немного больно смотреть.

 — Мне показалось, ты не из пугливых.

 — Я не Волтури боюсь. Меня пугает неизвестность, — тихо ответила стригоица и отвела взгляд от его отражения.

 — Но уже есть неприязнь к кому-то, — констатировал хладный.

 — Лишь к тебе, — честно отозвалась она. Деметрий кивнул — его предположение оказалось верным. Он понимал, что симпатии вызвать не мог, но не всё же не ожидал, что девушка так быстро это признает.

 Неслышно ступая, он направился к двери, напоследок взглянул на синеглазую. Она смотрела на него.  

 — Зачем ты приходил?

 — Решил, что будет неплохо предупредить тебя, алиена***, когда ты узнаешь срок своего пребывания здесь.

 Девушка растерянно моргнула. Прежде, чем она ответила, ищейка исчез из комнаты. Неподвижный, задумчивый взгляд Иллан был устремлён на дверь. Она рассеяно вертела на безымянном пальце кольцо и прислушивалась к удаляющимся шагам мороя. Дочь колдуньи не понимала, почему Деметрий решил сказать ей. Хорошее расположение духа, или это было своеобразное извинение?                         ____________________________________________________________________________

*Pereat mundus et fiat justitia (латынь) — Правосудие должно свершиться, хотя бы погиб мир.

На самом деле надписи на стенах тронного зала иные. Но мне недоступно понять, что они означают.

** Vive la guerre éternelle! (фр.) — Да здравствует вековечная война!

***”Алиена” по-латыни значит "чужая”