Пролог
Дым и Бриллианты

Создавалось впечатление, что отражение и реальность переходят друг в друга. Афтон украдкой наблюдал, как регуляторы осматривали тело. Никаких следов разложения. Кожа гладкая, словно пергамент. Глаза цвета аквамарина – безжизненны, взгляд устремлен вверх. Даже одежда из странной белой материи с металлическим отблеском была чистой, как будто существо умерло в палате Ирландской больницы, а не в изящном спортивном автомобиле.
Лишь пуля, угодившая мужчине в горло, изначально предназначалась ему в голову. Непростительная ошибка. Кровь фонтаном била из-под его руки, которая рефлекторно продолжала держать рану. Алые струйки растекались по красной коже сиденья, создавая причудливый натюрморт.
Афтон понимал, что рискует опоздать, но все же остановился посреди леса. Политики Темного мира склонились над телом, как будто ждали, что существо моргнет и очнется. Они явно вспоминали историю одной Исповедницы. Шарлотта прожила недолго. В три года с ней стали говорить призраки, убеждая девочку передать их сообщения всем, кто слышит, и Шарлотта подчинилась. Юной девушкой она проповедовала язычникам о Кровавой Империи. Ее осудили на смерть как ведьму. Горожане привязали ее к столбу и зажгли костер. К ужасу толпы, приговоренная не горела. Она стояла в клубах пламени три часа и разговаривала с призраками, а огонь облизывал ее тело. Нашлись те, кто поверил, что существа окружили девушку и закрыли ее прозрачной защитной броней. В конце концов она умерла в огне, но чудесное вмешательство оставило ее тело невредимым. Нетленное юное тело Шарлотты пронесли по улицам Витербо через несколько лет после ее смерти, и на нем не было заметно ни малейшего следа перенесенного испытания.
Почувствовав на себе взгляд Афтона, один из политиков хмуро огляделся и вдруг замер, взгляд его был устремлен в сторону вампира.
-Девчонка, - едва слышно прошептал сухощавый блондин и, оторвав взгляд от леса, одарил своего соратника животным оскалом. – Об этом никто не должен знать! Фалет, ты обязан был контролировать ситуацию! Шлагбаум уже начал опускаться, когда они проскочили переезд, вы должны были успеть. На кой черт вам…
Белобрысый собрался еще что-то сказать, но передумал и направился к джипу вместе с остальными членами правительства.
Постояв еще минут пять на месте преступления, Афтон направился в сторону провинциального городка Ирландии.
Раньше он был безразличен к внешнему миру. Новообращенным он жил в Вюрцбурге, и ему приходилось противостоять смраду человечества – тогда он научился полностью игнорировать людей. У него не было нужды в непрерывной суетливой человеческой деятельности – неустанном тяжелом труде, празднествах, развлечениях. Невыносимо скучно. Но болезнь переменила его. Он стал наблюдать за людьми, с интересом изучая их безрассудные привычки. Он начал симпатизировал им.
Ему говорили, что у него появятся новые удивительные ощущения, и действительно, он стал сочувствовать страданиям этих жалких существ. Сначала это удивительное настроение вызывало у него нелепые эмоциональные приступы. Ему было очень хорошо известно, что люди – низшие существа, чьи страдания напрямую зависят от их положения во Вселенной. Это было как с животными, чье убожество лишь немного превосходило людское. И все же Афтон начал видеть красоту в их ритуалах, их любви к семье, их преданности вере, их сопротивлении физической слабости. Несмотря на презрение к ним, он начал понимать всю трагедию их положения – они жили и умирали, как будто в этом был смысл. Если бы он поделился этими мыслями с Оттерли или Деметрием, его бы безжалостно высмеяли.
Погуляв некоторое время, Афтон заглянул в винный бар – солидное место, начищенная медь, красный бархат. Там было тепло и полно народу. Ищейка заказал шотландского виски и уселся за уединенный столик в углу, откуда мог наблюдать за весельем.
Едва он прикончил первый стакан виски, как в дальнем конце комнаты заметил женщину. Она была молода, с волосами цвета горького шоколада и стрижкой в стиле тридцатых годов. Хотя на ней была дрянная современная одежда – узкие джинсы и блузка из легкого кружева, - ее красота напоминала Афтону женщин другой эпохи. Девушка до боли напоминала Вайлент.
Целый час Афтон не отводил от нее глаз. Он изучил ее жесты и выражение лица, заметив, что она походит на Вайлент не только внешне. Возможно, рассуждал мужчина, он слишком отчаянно хотел увидеть отличительные черты Вайлент - в молчании девушки Афтон обнаружил аналитический ум Вайлент; в ее безмятежном взгляде он видел склонность Вайлент хранить тайны. Девушка была сдержанна в компании друзей, так же как Вайлент всегда была сдержана среди людей. Афтон предположил, что его добыча предпочитает слушать болтовню друзей о забавной чепухе, заполняющей их жизни в то же время оценивая про себя их привычки и беспощадно систематизируя их силы и слабости. Он решил подождать, пока девушка останется одна, и заговорить с ней.
Ему пришлось пропустить еще немало стаканчиков виски, пока девушка наконец взяла пальто и стала пробираться к двери. Когда она поравнялась с ним, Афтон преградил ей путь тростью. Блестящее черное дерево слегка коснулось ее ноги.
-Простите, что так решительно обращаюсь к вам, - сказал он и поднялся с места, возвышаясь над ней. – Но я настаиваю на том, чтобы угостить вас.
Молодая женщина с изумлением взглянула на него. Он не мог сказать, что именно удивило ее больше – сама трость или необычный способ попросить ее остаться с ним.
-У вас ужасный наряд, - проговорила она, уставившись на его смокинг.
У нее был высокий и волнующий голос, ее манера говорить совершенно не походила на холодную бесстрастную манеру знаменитой Вайлент, и эта непохожесть немедленно разрушила фантазии ищейки. Он думал, что нашел Вайлент, но эта девушка сильно отличалась от нее. Тем не менее ему очень хотелось общаться с ней, смотреть на нее, вспомнить прошлое.
Он указал ей на стул напротив него. Она мгновение поколебалась, снова взглянула на его дорогую одежду и села. К его разочарованию, вблизи она еще меньше напоминала Вайлент. Ее кожу усеивали мелкие веснушки, а кожа Вайлент была цвета кофе с молоком, без единого пятнышка. Глаза у нее были ярко-зеленые, а у Вайлент – карие. Но оката ее плеч и того, как шоколадные волосы обрамляли щеки, было достаточно, чтобы не разрушить очарование. Он заказал бутылку шампанского – самого дорогого из имеющихся – и начал развлекать ее историями о приключениях в Европе, изменяя их так, чтобы замаскировать свой возраст, или, вернее, нестарение. Хотя он жил в Вюрцбурге в тридцатых годах, ей он сказал, что жил там в восьмидесятых. Он утверждал, что его отец управлял предприятием, а на самом деле бизнес полностью контролировал он сам. Она вряд ли обращала внимание на мелочи и подробности. Казалось, ей неважно, что он говорил, - она пила шампанское и слушала, не сознавая, как сильно он разволновался. Не имело значения, что она была безмолвной, точно манекен, - сейчас она сидела перед ним, молчаливая и простодушная, частично веселящаяся, частично преклоняющаяся, ее рука небрежно лежала на столе, - мимолетное подобие Вайлент, которую он знал. Значение имело лишь ощущение, что время повернуло вспять.
Как и за остальными из ее рода, за ней непрерывно наблюдали, ее профессиональную и частную жизнь контролировали день и ночь. Он знал, что она выросла в Ирландии и продолжала работать против Государства. Но о деталях ее личной жизни Афтону было известно очень немногое.
Она не имела ничего общего с легкомысленной глупой девчонкой, сидящей напротив него. Афтон откинулся на спинку стула и стал рассматривать девушку, ее нелепую блузку с откровенным вырезом и дешевые украшения. Она была уже пьяна – правда, она выпила более чем достаточно еще до того, как он заказал шампанское. Безвкусная особа, нисколько не похожая на Вайлент.
-Идемте со мной, - сказал Афтон, бросая деньги на стол.
Он надел пальто, поднял трость и вышел в бархатную ночь, держа девушку под руку. Она была высокой и стройной, более ширококостной, чем Вайлент. Между ними возникло сексуальное влечение – испокон веку люди становились жертвами вампирской привлекательности.
Эта не отличалась от других. Она охотно последовала за Афтоном, и несколько кварталов они шли молча, пока не добрались до безлюдного переулка. Тогда он взял ее за руку и повел в темноту. Невыносимое, почти животное желание, которое он к ней чувствовал, разжигало в нем гнев. Он поцеловал ее, а потом длинными холодными пальцами яростно обхватил тонкое теплое горло и сжал, пока хрупкие кости не начали хрустеть. Девушка хрипела и отталкивала его, изо всех сил пытаясь освободиться от хватки, но было поздно – Афтона одолела жажда убийства. Крах всей власти…Он представил себе, что душит Вайлент, и его охватила волна еще более острого удовольствия.