Италия, Вольтерра

12 июня

– Вы напоминаете мне моего отца, - едко шепнула она в темноте. 

– Вот как. И чем же? – холодно спросил вампир.

– Боюсь, вас придется учить избавляться от трупов, - она уклонилась от ответа, и Аро не успел задать вопрос вновь. Ступеньки вторично закончились, открылась тяжелая, низкая дверь. Они ступили в сумрачный коридор, тускло освещенный светом нескольких факелов. После лестничной тьмы даже этот слабый свет ударил Сольвейг по глазам, и она оправилась только тогда, когда пред нею распахнулась новая дверь. Взгляду предстала комната, утопающая в полутьме: старинная, темная мебель, высокие окна, наполовину закрытые пурпурными гардинами, в которые безжалостно било южное яркое солнце. Солнечная полоса, делившая комнату надвое, пролегала почти точно по центру. И в этом алом сумраке ее глаза, вновь обретшие ясность, немедленно заметили людские фигуры: женщину и двоих мужчин, чьи взгляды тотчас обратились к ней. Все трое неспешно поднялись со своих мест и подошли к границе света, однако не преступили ее. Аро и Сольвейг приблизились. Присутствующих разделял только луч солнца.

– Мой брат Марк, - сказал Аро вполголоса. 

Вампир с мертвенно белым лицом и блеклыми багровыми глазами – невозможно было и представить, что этот яркий цвет бывает таким тусклым, – заговорил прежде, чем она успела произнести привычные слова приветствия. Голос его был апатичен и глух:

– Вы Сольвейг Нильссон. Я слышал вас в «Валькирии». Вы были хороши.

Едва заметная улыбка тронула ее губы:

– Благодарю вас.

Они двинулись дальше. Вампир, стоявший рядом с Марком, был высок. Его светлые, почти белые волосы спадали на плечи. 

– Мой второй брат, Кай. 

Несколько долгих, как вечность, секунд она смотрела вампиру в глаза, а потом во взгляде ее как будто бы мелькнуло узнавание.

– Я рада знакомству, - вдруг произнесла она по-шведски, и губы Кая медленно сложились в улыбку, отчего лицо его утратило свое привычное суровое выражение.

– Взаимно, - ответил он также по-шведски. – Ваш голос в этих стенах не смолкает, - добавил он небрежно. 

Она безукоризненно сыграла удивление, бросая краткий взгляд на Аро:

– Правда? 

– Да. И клянусь, мое терпение на исходе, хоть я и люблю Вагнера. Надеюсь, впрочем, что теперь брат перестанет мучить наши уши, - улыбка Кая сделалась чуть шире. Аро, не понявший ни слова, окинул их обоих мрачным взглядом, однако предпочел смолчать. По правую руку от Кая стояла невысокая, хрупкая женщина, одетая изящно, хоть и старомодно. Ее рыжие волосы тлели в полутьме, как гаснущие угли.

- Супруга Кая, Афинодора.

Улыбка женщины была ослепительна:

- Я счастлива, наконец, познакомиться с вами. Мы с мужем – ваши поклонники.

Сольвейг вновь улыбнулась, на этот раз как будто искренне:

- Я польщена.

- Афинодора поет, - вдруг сказал Аро, - притом прекрасно.

- Правда? – на лице его спутницы мелькнул проблеск интереса, - Какой у вас тип голоса?

- Меццо, - ответила Афинодора, - но, право же, Аро преувеличивает: мои данные более чем скромны. 

- Наше мнение о себе порой бывает не совсем объективно.

Афинодора покачала головой:

- Возможно. Вы знаете, я ведь всегда мечтала с вами спеть… 

Рояль стоял в глубине комнаты. Сольвейг ответила без колебаний:

- С радостью.

- «Pieta ti prenda del mio dolor»*, - воскликнул Аро с совершенно мальчишеской радостью, проигнорировав яростный взгляд Сольвейг, брошенный украдкой в его сторону, - прошу вас. 

Афинодоре и Сольвейг не оставалось ничего, как только кивнуть в знак согласия. 

- Мне нужна партитура, - проговорила последняя, едва сдерживая гнев. – Я не помню нот.

- Ну разумеется, дорогая моя, - необычайно ласково ответил Аро, вручая ей объемистую рукопись. Конечно. Он все спланировал, и именно это приводило ее в ярость сильнее всего – она ненавидела «Аиду», и Аро это знал. Партитура была подлинной рукописью Верди, в этом не было никакого сомнения. Но сейчас это не имело значения - гнев затмевал все. Однако она совладала с собой почти мгновенно - многолетняя привычка дала себя знать, и секунду спустя уже вновь улыбалась Афинодоре.

Кай, приблизившись к Аро, положил руку ему на плечо.

- Ты провел ее через подземелья? – спросил он мысленно. Ответом ему был едва различимый кивок. – И что она? 

Аро глазами указал на Сольвейг, которая, казалось, была всецело поглощена беседой с женой Кая. Никаких следов испуга или шока. Светловолосый вампир усмехнулся:

- Стало быть, ты не ошибся в ней.

- Когда вы учились? – спросила Сольвейг с любопытством.

- О, это было довольно давно по людским меркам, - охотно ответила Афинодора, - в восемнадцатом веке. Я даже брала несколько уроков у Порпоры. **

Сольвейг, слушавшая с вежливым вниманием, кивнула:

- Тогда ваша техника должна быть на высоте. Но Верди – не композитор эпохи барокко, - прибавила она, испытующе глядя на собеседницу. - Вы знакомы с его вокальным стилем?

- Да, - был уверенный ответ.

Гостья пожала плечами:

- Хорошо. Думаю, мы обойдемся без аккомпанемента, - продолжила она, обращаясь к остальным присутствующим.

- Как скажешь, дорогая моя, - пропел Аро, одарив ее медовой улыбкой, в ответ на которую получил убийственный взгляд.

Певицы встали рядом.

- Прости меня и сжалься, - начала Сольвейг униженную мольбу Аиды, - скрывать нет сил – люблю его с безумной страстью…

Она пела, неотрывно глядя в партитуру - просто озвучивала ноты, но в этом тихом голосе, лишенном пафоса, чуть глуховатом, звучала скрытая угроза. 

- Ты уничтожишь страсть роковую, или тебя умертвить прикажу я! Участь рабы одна я решаю, - Афинодора, напротив, была эмоциональна, однако ее легкое, гибкое меццо, прекрасно подходящее для выпевания фиоритур, было беспомощно против нот Верди – словно Аида и Амнерис поменялись местами. *** Принцессой была первая: ее могучее ледяное сопрано не знало преград. Она могла бы с легкостью заглушить соперницу, что почти происходило в тех нескольких местах, где их голоса перекрещивались. Смирение этой рабыни было лживым – в складках туники она прятала нож. 

- Боги мои, пошлите мне смерть, я не могу его разлюбить, - пропела она со злой мимолетной улыбкой. Ни у кого не возникло сомнений в том, кому было адресовано это проявление чувств. Сцена закончилась – дальше шло масштабное второе действие с участием хора. Послышались аплодисменты.

- Прекрасно, восхитительно! Ну разве же это не чудо? – лицо Аро сияло не хуже новенького медяка.

- Вы нравитесь мне больше в Вагнере, - прошелестел вдруг Марк, разом заставив брата прервать восторги. – Для Аиды вы чересчур… - он замолчал, словно ища подходящее слово, - сильны. В вас нет беззащитности. 

Та, к кому он обращался, благодарно кивнула, а Аро с Каем обменялись взглядами. Это были первые слова, которые кто-либо слышал от Марка за последние три дня.

Афинодора улыбнулась Сольвейг:

- Благодарю, это было чудесно. Несмотря на мое пение, - прибавила она со смехом. 

- Ну что вы, - уверила ее гостья, - просто это не ваша стезя. Вам куда больше подошли бы оперы Россини.****

- Как бы там ни было, я вам не соперница. 

Сольвейг передернула плечами:

- У вас иной тип голоса. Да и потом, это мой хлеб, в конце концов, - шутливо заключила она. 

Их краткий разговор был прерван Каем:

- Мой любезный брат, - сказал он, обращаясь к Аро, - ты ведь не станешь возражать, если я украду внимание твоей прекрасной гостьи на каких-нибудь три четверти часа? Она еще не видела сад, а он особенно прекрасен в это время года.

Аро поднял брови:

- Теперь час пополудни, - заметил он, - и солнце нынче жаркое.

- Для этого есть плащ, - махнул рукой Кай, - и мы будем придерживаться тени.

Хоть неохотно, но Аро дал согласие.

*Дуэт сопрано и меццо-сопрано из «Аиды» Дж. Верди

** Никколо Порпора (17 августа 1686-3 марта 1768) – знаменитый композитор и вокальный педагог

***фиоритуры - вокальные украшения

****Джоаккино Россини (1792—1868) — итальянский композитор, автор 39 опер, духовной и камерной музыки

Предыдущая глава « Оглавление » Следующая глава