Эпилог

В конце концов, в этом весь смысл — свобода выбирать, свобода быть рядом, смотреть друг на друга, касаться, любить.
(с) Лорен Оливер

Снег падал крупными хлопьями на ухоженную английскую могилу. Снежинки тихо ложились на белоснежный настил, сливаясь с ним, укрывая две свежих чайных розы, принесенных в память о прекрасной девушке, с голубыми, как море, глазами. В память о юной красавице с пшеничными локонами, задорным смехом и большим добрым сердцем. Сердцем, понявшим тех, кто, обманув смерть, жил на этом свете с ледяной душой.

На небольшом кладбище городка Вудсток стояла тишина, чтобы не потревожить сон тех, кто покоится под землей. Ранним утром здесь не было никого, кроме девушки, стоявшей напротив той самой могилы. Ее бледное, будто высеченное из мрамора безупречное лицо, было спрятано под капюшоном темно-синей мантии, скрывающей утонченную фигуры красавицы. Ей не было холодно в таком одеянии, она не чувствовала легкого покалывания снежинок, изредка попадавших на ее тонкие пальцы. Она не чувствовала ничего уже два года.

Два года назад сердце девушки остановилось, но она не умерла. Она не дышала, ее сердце не билось, по венам не текла кровь, но она не умерла. Живой мертвец с безупречными чертами лица и тела, она стала идеальным убийцей, охотником. Быстрая, как ветер, гибкая, как кошка, и опасная, как сама смерть, она не знала жалости и сострадания. Она не чувствовала ни боли, ни сожаления, ни ненависти, ни любви. Ничего, кроме голода, сжигающего изнутри всепоглощающим пламенем, обжигающим горло, давящим на легкие. Единственное, что отныне двигало девушкой – это жажда человеческой крови, пьянящей и ароматной. И долг вершить правосудие над преступившими древний незыблемый закон. Вечный страж бессмертной тайны, она заставляла говорить, молчать, предавать любого, кто осмеливался встать против ее новой семьи. Древнейшего королевского клана Вольтури. Отныне и навеки она была одной из них, закрывшись от чувств и не желающая пробуждать их в своем остановившемся сердце.

Позади девушки послышались тихие неспешные шаги, которые могли принадлежать только одному вампиру. Мужчина подошел к ней и молча встал рядом. Он не спешил начать разговор, ведь слова – это всего лишь слова. Молчание же этих двоих значило много большее, чем пустые разговоры. Он знал, что хоть она и закрыта от всех чувств, она все равно ощущает его безмолвную поддержку, пусть он еще ни разу не получил ни слова благодарности за эти годы. Но он не мог ее бросить, потому что эта девушка, с румянцем на щеках или без, слишком много значила для него. Этот пустой мир вампира был заполнен ее смехом, ее улыбками, ее слезами и ее убийствами. Он тихо восхищался девушкой, хоть иногда и боялся за нее. Он не говорил ей ничего за эти два года, чтобы дать время разобраться в себе самой.

- Они все еще приносят цветы, - тихо произнесла девушка, не поднимая головы.

Ее голос переливающейся песней наполнил это утро, тонкой мелодией убаюкивая его дальше, чтобы ничто и никто не проснулся раньше времени.

- Они все еще любят тебя, - так же тихо произнес вампир, не поворачиваясь к собеседнице.

- Любовь… - задумчиво протянула девушка. – Человеческие выдумки.

Мужчина не ответил, слова юной вампирессы кольнули его, затронув оттаявшую душу. А ведь когда-то он сам говорил ей эти слова, даже не задумываясь, как он задевает ее былые чувства.

- Зачем ты пришел сюда, Деметрий? – Девушка подняла на ищейку безразличный взгляд кровавых, бездонных глаз.

Настала очередь вампира повернуться к девушке. Он не без сожаления встретил холодный взгляд прекрасной убийцы.

- Ты думаешь, что эта могила пуста? – чуть помолчав, спросил он, и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Ты похоронила здесь свою душу, Катрина.

Блондинка вздрогнула от упоминания собственного имени, произнесенного этими губами. Он так редко говорил с ней, и в те нечастые моменты этот бархатный голос уносил ее на несколько лет назад в темную детскую заброшенного дома в городе Больцано. Но лишь на миг, и все вновь становилось прежним.

- Свою душу? – усмехнулась девушка. – Я ничего не чувствую, Деметрий. О какой душе ты говоришь?

- Я просто хочу предостеречь тебя, - спокойно ответил вампир, пропуская колкости мимо ушей. – Любой выключатель рано или поздно сгорает. Ты не сможешь ничего не чувствовать вечно. А когда твоя плотина рухнет, все, что было тебе чуждо, обрушится на тебя, делая в стократ больнее, чем это могло быть, чувствуя ты все это время.

- Я хочу почувствовать, - призналась девушка, опускаясь на колени в мягкий снег. – Но я не чувствую. Я не чувствую жалости к тем, кого убила, я не чувствую сострадания к родителям, которые меня оплакивают до сих пор. Я не чувствую тепла солнца и холода ветра. Я не чувствую тоски по человеческим временам. - От осознания этих слов стало так тягостно на душе, будто кто-то сдавил горло в тиски. Катрина начинала чувствовать легкое раздражение. – Я ничего не чувствую!

С тихим рычание девушка ударила кулачком по земле, унимая рвущегося наружу монстра, с которым она боролась с первого своего бессмертного дня. Деметрий присел рядом, откидывая капюшон с лица. Горстка снега свалилась на спину изумрудной мантии.

- Позволь помочь тебе, Катрина, - предложил ищейка.

- Зачем? – Девушка в недоумении посмотрела на мужчину. – Два года тебе было безразлично, что изменилось теперь?

Вольтури сомкнул губы. Он никогда и никому не говорил о своих чувствах. Более того, он никогда ничего подобного не испытывал. Он знал, что не сможет холить и лелеять девушку как Алек, не сможет постоянно веселить ее как Феликс. Он не будет шептать ей на ушко слова любви и нежно обнимать под звездным небом. Он не будет доказывать ей своих чувств в подвигах, склоняя горы к ее ногам. Он не будет постоянно оберегать ее от всего, ведь она уже не такая слабая и беззащитная, как раньше. Но он знал, что убьет за нее.

- Феликс очень переживает, - смотря на серое надгробие, произнес Деметрий.

- Мне жаль, - ответила Катрина, хотя в ее голосе жалости слышно не было.

Ищейка молчал. Он знал, что есть в замке еще кое-кто, терзающий свою мертвую душу и корящий себя за все последствия. И он знал, что этот кто-то также был не безразличен когда-то девушке. Но если вдруг именно он сможет пробить щель в стене бесчувствия? Стоит ли оно того? Эгоистичная любовь Деметрия не могла допустить, чтобы Катрина была счастлива с кем-то другим. Но и так продолжаться дальше тоже не могло.

- Алек переживает тоже, - как бы невзначай обронил ищейка, осторожно наблюдая за реакцией девушки, но та лишь откинула капюшон своей мантии и снежинки стали падать на пшеничные локоны. Она не подала никаких признаков сожаления.

- Я не виню его ни в чем, - ответила Катрина. – Смерть - это не решение проблем.

- Это их начало, - глухо отозвался Деметрий.

- Что? – не поняла блондинка, поворачиваясь к вампиру.

- Неважно, - помотал головой Вольтури.

Катрина вновь взглянула на свое надгробие. А ведь в чем-то Деметрий был прав. Эта могила не была пуста, в ней покоилась прежняя Катрина Стюарт-Сальваци, которая бы никогда и ни за что не пролила невинной крови. Та девушка была другой, ее жизнь вспыхнула и погасла словно пламя. Ее жизнь была яркой, мгновенной и захватывающей дух. В ней было все: любовь, слезы, радость, горечь. Ее жизнь была настоящей.

- Я научусь чувствовать, - вдруг тихо и решительно произнесла Катрина. – Марк мне поможет.

Деметрий про себя ухмыльнулся. Ну, конечно же, Марк… Единственный из господ, кто действительно мог помочь, чтобы вечность не давила на новообращенного вампира многотонным грузом, подгибая колени.

- Тебе нужна моя помощь, - спокойно утвердил ищейка простую истину.

Он был нужен Катрине больше, чем Алек или Феликс. Он знал это. Именно его она попросила остаться. Из-за него лились слезы из небесных глаз и только из-за него она ушла. Не ради Алека, не ради Феликса девушка покидала древний замок. Деметрий знал это, оставалось лишь, чтобы поняла это Катрина.

- Зачем ты пришел? – второй раз спросила новообращенная, не отрывая взгляда от ищейки.

Но и второй раз Деметрий не спешил отвечать. Катрина могла бы его заставить, но ей был нужен его ответ, сознательный и добровольный.

Вампир молчал, размышляя над вопросом. Он знал, зачем пришел на это кладбище, но не был уверен, что сейчас подходящий момент, чтобы ответить.

- Твой выключатель на грани, Катрина, - произнес Деметрий. – Лучше я буду рядом, когда он сгорит.

- Это глупо, - поморщилась девушка, поднимаясь с колен.

Снежинки с пшеничных волос упали на плечи от резкого движения. Катрина отвернулась от могилы и уже хотела уйти, как ищейка очутился прямо перед ней, преграждая путь.

- Уйди, пожалуйста, - немного раздраженно попросила Катрина.

- Заставь меня уйти, - тихо, но с вызовом ответил Вольтури.

Новообращенная не успела ничего ответить, как Деметрий вновь заговорил:

- Париж. Ты помнишь тот день в Париже? – Ищейка вглядывался в кровавую ночь, надеясь увидеть там просвет. Катрина замялась, а ищейка продолжил. – Помнишь, как тебе было страшно на самом верху Собора Парижской Богоматери, а перед тобой как на ладони простирался весь Париж? Помнишь, как ты хотела вернуться туда еще хотя бы раз в своей жизни? Ты помнишь, как убегала от меня в ночь нашего знакомства? Помнишь свой ужас? Вспомни день, когда Феликс согласился помочь тебе найти твоих настоящих родителей, ты помнишь свою радость? Что ты помнишь о своей человечности, Катрина?

Девушка тяжело дышала. Каждое воспоминание яркой вспышкой вспыхивало в ее голове, дергая за мертвое сердце. Каждое чувство, оставшееся в прошлом, ударяло с силой по затылку. Деметрий продолжал говорить, а новообращенная вспомнила слова Феликса, произнесенные им когда-то ночью в гостинице в Больцано.

- Главное помнить, - глухо отозвалась Катрина, сглатывая накатившую горечь. – Но если сейчас сгорит последняя заслонка, я сломаюсь, Деметрий. Я убила многих, я делала больно многим. Как я смогу…

- Время все расставит на свои места, - перебил девушку вампир, беря ее за руку. – Ты не сможешь разобраться во всем сейчас и сразу, понадобится время. Много времени. Твои человеческие чувства еще дадут о себе знать, ты причинишь еще немало боли и будешь от этого страдать, но зато когда ты полюбишь…

- Я уже любила, Деметрий, - на этот раз перебила Катрина, но не высвободила руку из мягких ладоней ищейки, ощущая его гладкую кожу. – Мое сердце разрывалось пополам и я не хочу пережить это вновь. Я ведь так и не смогла выбрать.

Ищейка улыбнулся одними уголками губ, смутив новообращенную. Он знал, что как только последнее, что сдерживало чувства Катрины, рухнет, она вновь увидит перед собой Алека, прежнего любящего доброго Алека и надежного сильного Деметрия. Ищейка понимал, что впереди их ждет немало тяжелых испытаний, а грядущая вечность не веет розовыми закатами под мирное щебетание птиц и тихий шелест моря. Уже завтра наступит новый день, и он принесет новые проблемы. Впереди предстоит еще не один тяжелый разговор с братом Джейн. Внутренний раскол клана неизбежен, кого бы ни выбрала Катрина. Но разве проблемы существуют не для того, что бы делать нас сильнее? Да и кому нужна эта простая однообразная вечность?

- Ты уже выбрала, Катрина, - заметил ищейка, проводя большим пальцем по нежной щеке девушки. Новообращенная вздрогнула. Он наклонился к самым губам, что мог ощутить на своих ее сбивчивое дыхание. Катрина сглотнула, прикрыв веки, ее ресницы подрагивали. Деметрий легонько дотронулся своими губами до губ девушки, еле слышно прошептав в них: – осталось лишь понять это.