Тем более эта её "Гостья" не принесла ей такой прибыли как "Сумерки"

Жаль что Кингу не пришло такое в голову))

Кинг запилил собственных тру-вампиров)

А ты читала?) И как?)

я просто завидую успеху Стефани Майер,

завидует книгам Майер, потому что сам такого написать не смог бы"

А когда я натыкался на реплики вроде «вы необъективны, оттого, что завидуете имярек» - то окончательно убеждал себя, что такое дело возможно только веселья ради. Посудите сами: в подобных тусовках – здесь ли, на СамИздате ли – большинство участников беседы пишет или очень активно читает. Я понимаю, злобно – швырнуть кому-нибудь в лицо, что он явно завидует Бредбери или пытается косить под Паланика. Это прозвучало бы обидно, тем более, что автор, в моем понимании, действительно может, читая Набокова, скажем, или того же Акутагаву, обливаться горючими слезами над собственным несовершенством и завидовать чужому ослепительному дару со страшной силой. Но – это ведь было бы, в сущности, недостойно. Жестоко и неинтеллигентно тыкать людей в больные места, правда? Ну да, я завидую Чехову, допустим, и меня гложет комплекс неполноценности – и что с того?! Гораздо, гораздо милее и симпатичнее написать «вы завидуете Мяхар».
Во-первых, это уморительно. Я не только пишущего – пописывающего подростка, завидующего чужой неграмотности, не могу себе представить, а уж если эта неграмотность помножена на самые, что ни на есть, дурацкие комплексы и растиражирована по всей стране – тут уж автора опуса можно только пожалеть. Вроде как сказать девочке, простенькой, но миленькой: «Завидуешь, матушка, Анжелине Джоли», - нехорошо, грубо, а сказать: «Что, завидуешь старой толстой Марье Ивановне с бородавкой?» - может, и глуповато, но смешно. То есть, такое заявление нельзя сделать всерьез.
Во-вторых, это заявление сразу снимает все напряжения у разговаривающих о зависти писателей друг к другу вообще. Всем известно – писатели ревнивы к славе, как кинозвезды. Какой-какой, мол, у имярек рейтинг? А тираж разошелся быстрее моего или медленнее? Тут ничего не поделаешь, психология творческих личностей – еще с Блоковских, если не с Шекспировских времен друг на друга ревниво косились. «Ну что, что особенного в этих словах: «Буря мглою…» - не постигаю…» - и так далее. И когда кто-то выдает шуточку в духе: «Да вы все Мяхар завидуете!» - все, как писал незабвенный Зощенко, заливаются здоровым смехом и тут же перестают коситься, беситься и мериться причиндалами.

но книги Кинга вгоняют меня в глубочайшую депрессию. Не могу читать как он описывает некие подробности которые лучше было бы вообще не писать... нет я всё понимаю это ужасы и всё такое... но читать это не страшно, а противно.

Собственно, тем Кинг и отличается от большинства авторов, пишущих хоррор: его кошмар имеет бытовую, очень приземленную природу. Кинг будто все время держит в голове мысль, что никто не способен напугать человека сильнее, чем он сам себя перепугает. Монстры мирно дремлют до поры, до времени в сознании мирных граждан, вроде милейшего Джекки-боя, нежного мужа и отца, у которого слабость-то одна-единственная – слегка выпить, если есть повод. В навязчивую идею, доводящую до сумасшествия, превращаются порой совершенно безобидные вещи, вроде катышков пыли, буквально загнавших в могилу состарившуюся миллионершу, набора игрушечных солдатиков или обычного живого человеческого пальца, у которого тоже одна-единственная странность – он каким-то образом торчит из раковины «совместного санузла» в дешевенькой квартирке. Сюжеты вырастают из обыденных мелочей – и развиваются в трагедию или фантасмагорию. Даже довольно-таки обычный сюжет о мире, вымершем от эпидемии, Кинг, верный себе, начинает с трагического абсурда – человечество умирает почти поголовно не от чумы, бешенства или чего-нибудь настолько же экзотического, а от банальнейшего мутировавшего вируса гриппа. Впрочем, зрелище мира, подцепившего фатальный насморк, вызывает такое болезненно сильное сочувствие и ужас, представляясь таким до жути правдоподобным, что придется признать редкостную эффективность такого метода.
Кинг отличается от большинства и еще одним, в высшей степени необыкновенным свойством: он, очевидно, верит в добро и любит людей. Он никогда не оставляет у читателя ощущения темной беспросветности – и он автор на редкость светлых любовных историй, так органично вплетенных в хоррор-романы, что без них сюжет, безусловно, много потерял бы. Алан Пангборн, изгоняющий дьявола при помощи своего карманного, дежурного чуда – букетика самораскрывающихся бумажных цветов – несмотря на забавность символа, достоверный и поэтический образ, а Джонни Смит из «Мертвой Зоны», как мне кажется, самый убедительный Белый Воин из всех, встреченных мне в фантастической и мистической литературе – во всяком случае, Фродо много уступает ему в плане жестокой достоверности личности. «Кэрри» же настолько ярко и полно раскрывает тему жестокости подростков и резьбы человеческой души, срываемой под нестерпимым давлением, что ее надо проходить на уроках литературы в старших классах, как вещь, не менее, а может, и более сильную, чем Голдинговский «Повелитель Мух».
Кинга занимают такие проблемы, которые безразличны большинству современных писателей. Совесть и память, чувство ответственности за поступки и желания, воля и рок, природа творчества и ответственность творца – такие темы тоже наводят на мысли, скорее, о русской классике, нежели о постмодерне или хорроре. Кинг пишет Борцов со Злом, совершенно не той дурной породы, которая ломится с мечами по асфальту; его слишком интересуют вопросы этики и возможность выжить для живых человеческих душ; может, поэтому Кинга так скверно экранизируют.

Кинг запилил собственных тру-вампиров)

"Участь Салема"?

Я прочитала, вот там тру-вампиры. Не то что некоторые.

Кстати, раз уж речь зашла о Кинге, у мну такой вопрос ко всем читавшим Темную башню: колдун Мартин - это действительно Чёрный человек Флэгг из Противостояния и Глаз дракона?