Автор: Elinore
Бета: Word
Пейринг: Изабелла Свон/Рената Вольтури.
Жанр: fem-slash, hurt/comfort.
Рейтинг: R
Размер: мини.
Саммари: ты никогда не знаешь, кто придет к тебе на помощь...
Статус: закончен

Белла затушила тонкую сигарету в серебряной пепельнице и вновь опустила глаза в книгу. Сладковатый дым, окутывавший комнату, медленно начинал рассеиваться. Девушка глубоко вздохнула, и, отложив пособие по общей биологии, подошла к небольшому окошку с сиреневыми занавесками, открывающему ей вид на небольшую полянку возле леса.
Шесть часов утра. На улице ещё достаточно темно, но промозглые предрассветные сумерки уже немного рассеяли глубокую ночную мглу. Землю укрывает небольшой слой мокрого грязного снега, холодный ветер неистово треплет кроны сбросивших листву деревьев, а солнце не показывалось уже месяц. Декабрь… Белла полюбила этот месяц… Снег с дождем, сырость, промозглая пасмурная погода – это играет в унисон с её настроением. Даже приближающееся Рождество не радует девушку, хотя она всегда любила предпраздничную суету, покупку подарков и новой одежды – ведь на этот праздник непременно нужно надевать что-то новое и нарядное.
С тех пор, как Каллены покинули дождливый Форкс, жизнь Изабеллы превратилась в беспросветную серую муку. Девушке казалось, что она начинает сходить с ума – прекрасное лицо ушедшего возлюбленного превратилось в наваждение. Эдвард, ангел и демон в одном лице… Сначала он клялся в вечной любви, а потом так вероломно бросил. «Ты не нужна мне. Ты недостаточно хороша для меня. Тебе не место в моем мире», – эти фразы до сих пор резали Изабелле душу, как алмаз режет стекло. Сколько она ни пыталась забыть его, вернуться к нормальной жизни – ничего не получалось. Он не оставлял мыслей девушки ни на час – бледный ангел с бронзовыми волосами и пронзительными золотыми глазами… Страстно любимый демон, навсегда забравший душу…
От Беллы отвернулись почти все друзья – конечно, кому нравится видеть постоянно грустное, унылое лицо, заплаканные глаза? Только Анжела Вебер, милая добрая девочка, пыталась как-то поднять подруге настроение, развеселить, заставить улыбнуться. У неё это получалось очень редко, но мисс Свон все равно была благодарна ей.
Ещё Джейкоб, лучший друг-оборотень. Он иногда приезжал к подруге домой, приглашал съездить в Ла-Пуш, погулять по пляжу, посидеть у костра… Но Белла отказывалась. Общение с любым парнем казалось ей предательством чувств к Эдварду.
Он ушел так давно, кажется, что прошла вечность. Отзвенел шумным торжеством выпускной, прошла легкая эйфория от успешного поступления в университет Чикаго, а его все нет. Отчасти девушка выбрала Чикаго как место учебы из-за того, что там когда-то родился Эдвард – хотелось своими глазами увидеть этот прекрасный город, который хранил в себе частичку памяти о нем.
Но депрессия с каждым днем затягивала Беллу в свой омут все глубже и глубже. Втайне от отца (он бы убил её за это) девушка начала курить, надеясь, что никотин поможет ей расслабиться, но сигареты казались отвратительными, а тошнота после одной затяжки была просто ужасной.
Мисс Свон несколько раз наведывалась к дому Калленов, лелея несбыточную надежду увидеть горящий в комнатах свет, узнать в силуэтах тех, без кого она теперь не представляла жизни. Но роскошный особняк смотрел на неё безжизненными темными окнами, нагнетая ещё большую тоску.
Только один раз Белла видела Эдварда так ясно, как хотела, и даже слышала его голос – ласковый, шелковистый баритон, ласкающий слух. Это произошло через месяц после отъезда вампира из унылого городка. Девушка, не выдержав ноющей боли в душе, выпила залпом половину пузырька снотворного, желая раз и навсегда завершить свои страдания. Жизнь смертной спасло только то, что Чарли вернулся с работы немного раньше и, увидев дочь на полу, вызвал реанимацию. Но в те минуты, когда мисс Свон находилась на грани между жизнью и смертью, она видела своего вероломного возлюбленного рядом с собой. Девушка чувствовала, будто бежит по весеннему лесу, а Эдвард догоняет её с криком «Не смей уходить! Не смей!». В тот момент, когда рука вампира почти коснулась её плеча, смертная пришла в себя в больничной палате.
Изабелла никому не рассказал об этом случае, но запомнила его очень хорошо. По несколько раз на дню она прокручивала это видение в мыслях в мельчайших деталях. Девушка дышала этим воспоминанием, потому что ничего больше у неё от любимого не осталось.
Но в это утро боль от одиночества стала просто невыносимой. Она нарастала с каждым днем, и спустя три месяца достигла своей высшей точки. «Я не могу так жить, – шептала смертная, вытирая слезы. – Не могу. Я умираю…»
Белла чувствовала, что ей нужно ещё раз увидеть Эдварда. Не наяву, но хотя бы в видении, в реалистичной грезе. В ту же секунду девушка вскочила с подоконника – план созрел мгновенно. Смертная знала, что это может закончиться для неё плачевно, но желание ещё раз взглянуть в глаза предмету своего обожания стало сильнее чувства самосохранения.
Мисс Свон прошла к шкафу, вытащила куртку и сапоги, оделась – все это делалось машинально, мысли девушки были заняты лишь одним. Уже выходя из комнаты, она окинула её всю взглядом, словно надеясь унести каждую её деталь в своем сердце. Детские тряпичные куклы – символы утраченной беспечности, полупрозрачные лиловые занавески, подаренные отцом на прощание, старенький компьютер с вечно дребезжащим стареньким модемом, который был привезен ей из дома… Все это было ей по-своему дорого и любимо. Но сейчас Белла покидала все это (возможно, навсегда), не в силах справиться с болью, терзающей её сердце.
Чарли спал на диване в гостиной. На его животе лежала не до конца съеденная пачка чипсов, а на столике стояла пустая бутылка пива. «Видимо, вчера он смотрел бейсбол до поздней ночи, а потом так и уснул здесь», – с неясной нежностью и грустью подумала девушка. Она любила отца, но до конца не понимала сейчас, какую боль ему принесет её поступок.
Выйдя на улицу, Белла завела дребезжащий мотор старенького пикапа и вырулила с подъездной дорожки. Девушка ехала к высокому и крутому обрыву возле резервации Ла-Пуш. Прыжок с него означал почти верную смерть, а мисс Свон давно поняла, что Эдвард является ей только в таких ситуациях.
Дорога показалась смертной безумно долгой, и когда машина остановилась возле леса, через который нужно было пройти к оврагу, страха и грусти в душе Беллы уже почти не осталось. Была лишь ледяная уверенность, некая опустошенность и твердая решимость. Глубоко вздохнув, девушка захлопнула дверь пикапа и направилась по узкой тропинке, которая заканчивалась где-то на середине пути. Дальше шли буреломы, овраги и ямы, и из-за неуклюжести смертной все её конечности были покрыты синяками и ссадинами, после того, как она упала, споткнувшись о какой-то корень, и сильно растянула ногу, идти стало практически невозможно.
Но, сильно хромая и морщась от боли в лодыжке, девушка все же добралась до обрыва. Подойдя к самому его краю, она увидела, как бьются о камни мощные волны. «Я сейчас разобьюсь точно также…» – прошептала Белла, уже готовая сделать шаг вниз.
Но в этот момент кто-то схватил её за запястье. Смертная вздрогнула от ужаса и развернулась. . Рядом с ней стояла невысокая, не выше её самой, темноволосая бледная девушка в черной куртке, джинсах и высоких сапогах. Глаза незнакомки были темно-алыми, и Белла была уверена, что перед ней вампир – уж слишком легко её удерживала эта девушка.
- Кто вы? – испуганно спросила Свон.
- Не узнаешь разве? – незнакомка говорила на правильном английском, но присутствовал и едва заметный акцент. – Эдвард тебе ничего не рассказывал про нас?
- Нет, никогда! Кто вы, скажите?
- Картина в кабинете Карлайла, – девушка улыбнулась, чуть обнажив клыки. – Вампирша справа от главы клана.
- Рената Вольтури! – догадка ужаснула Беллу. Зачем здесь эта девушка? Что ей нужно?
- Ты права, ma petite. (моя малышка – франц.)
- Зачем вы здесь?
- Я давно слежу за тобой, Белль. Эдвард несколько десятилетий имел неосторожность соблазнить меня, а потом вероломно оставить. Тебе не кажется, что наши истории чем-то схожи? – Рената без усилий притянула смертную к себе.
- Нет, нет… – повторяла Свон, не в силах поверить в слова Ренаты. – Он говорил, что я у него первая!
Вольтури фыркнула, всем своим видом выражая пренебрежение.
- Он и мне то же самое говорил. Мужчинам не стоит верить, девочка. А тем более – умирать из-за них.
- Я просто хотела увидеть его… – лепетала Белла, раздавленная, уничтоженная обличительными словами Ренаты. – Он является мне иногда…
- Ты больна им, ma petite, – констатировала факт Вольтури.
- Я люблю его!
- А это не одно и то же? – с едва заметной горечью спросила Рената, и смертная поняла, что её мысли сейчас сосем не об Эдварде. – Мой тебе совет: забудь его. Выбрось из головы, погаси чувства, иначе они сожгут тебя дотла. Начни жить нормальной человеческой жизнью, – девушка перевела дух. – Засим позволь откланяться.
Вольтури развернулась и направилась в лес. Белла несколько секунд стояла, опустив голову и обхватив себя руками, а затем, будто очнувшись, бросилась за вампиршей.
- Сеньора Вольтури!
Рената обернулась. На её лице было изумление, смешанное с любопытством.
- Ты что-то хотела, Белль?
Свон съежилась под пристальным взглядом проницательных синих глаз, но потом, собравшись с духом, выпалила:
- Обратите меня.
Брови вампирши приподнялись, глаза выдавали крайнюю степень изумления.
- Сеньора Вольтури, молю вас! – Белла упала перед Ренатой на колени. – Я не хочу так жить! Если я останусь человеком, то Эдвард навсегда останется в моих мыслях. Я же не смогу его забыть, он был самым ярким пятном в моем сером и скучном существовании! Пожалуйста, прекратите мои страдания!
- Я не вправе лишать тебя человечности…
- Но вы вправе спасти мою жизнь… – Свон схватила ледяные ладони вампирши в свои, притягивая её к себе. – Я же покончу с собой, если останусь человеком…
Рената колебалась. Она понимала, что эта смертная не лжет, что её человечность действительно ей больше не нужна. Возможно, стать вампиром для неё сейчас – единственный видимый способ отвлечься, забыть похитителя её сердца.
Но что-то останавливало опытную вампиршу. Она помнила, какие муки совести испытывала, впервые убивая человека ради насыщения, как неделями не выходила на улицу, боясь не справиться со всеобъемлющей жаждой, как с отчаянием смотрела на то, как стареют и умирают её близкие.
Девушка озвучила все эти причины Белле, но та не пожелала её слушать. Стать вампиром было для неё идеей фикс, от которой эта смертная не могла отказаться. Плача, она умоляла Вольтури обратить её.
- Хорошо, – после долгой паузы произнесла Рената. – Только ты должна мне пообещать, что будешь слушаться меня во всем, даже в глупых и бессмысленных, по твоему мнению, мелочах.
- Конечно! – Изабелла вскочила с колен и бросилась на шею вампирше. – Я все, все для вас сделаю, сеньора Вольтури.
- И начнем мы с того, что ты будешь называть меня по имени. Я уже несколько лет как не Вольтури – ушла из-за некоторых разногласий. Мое имя – Рената Каор. И прошу не забывать об этом.
Белла смотрела на Ренату как на идола, от которого зависит её жизнь. Эта слепая вера и трогала, и немного раздражала вампиршу. Она не любила, когда на ней лежит столь большая ответственность, объясняя себе это тем, что привыкла жить как кошка – сама по себе. Но краем сознания понимала, что в глубине души просто боится не оправдать ожиданий.
- Сегодня в десять часов я заеду за тобой и отвезу тебе в то место, где ты будешь инициирована. Делать это в твоем доме слишком опасно, думаю, ты и сама это понимаешь.
- Хорошо, – как загипнотизированная, проговорила мисс Свон.
- Тогда… До встречи! – Каор в последний раз улыбнулась девушке и исчезла среди раскидистых деревьев.
***
Белла не помнила, как добралась до дома. Только очутившись в своей комнате, она начала осознавать, на что согласилась. Страх ледяными щупальцами стиснул грудь. Девушка боялась боли, агонии обращения, боялась того, что не сможет себя контролировать и превратится в бесчеловечного монстра, но все это померкло при воспоминании… нет, не об Эдварде – о Ренате.
Мисс Свон вновь и вновь вспоминала неуловимую насмешливую улыбку своей спасительницы, её спокойные, наполненные опытом прожитых столетий, кроваво-красные глаза, которые смотрели на мир с каким-то вызовом и упрямством, будто их обладательнице не раз приходилось бороться за свое мнение, отстаивать свою свободу. Впервые алый цвет показался Белле столь привлекательным и почти не внушающим страха.
Смертная прикрыла глаза, восстанавливая в памяти образ вампирши до мельчайших деталей. Тонкие, идеально очерченные губы наверняка тысячи раз вкушали страстные поцелуи, шептали слова признания. Но Белле хотелось, чтобы эти губы улыбались ей одной… Ненавязчиво, будто случайно касались её кожи, заставляя слегка вздрагивать от волнующего приятного ощущения.
Длинные, блестящие, словно черный атлас, волосы обрамляли хрупкое лицо, ниспадая на плечи и чуть завиваясь на концах. Смертной хотелось провести рукой по ним, перебирая пряди и наслаждаясь их нежностью…
Белла не понимала, что с ней творится. Она чувствовала, как горят её щёки, как учащенно бьётся сердце при одном только воспоминании о мадемуазель Каор. Мисс Свон предполагала все, что угодно, кроме того, что она могла влюбиться в эту девушку – неземную, недосягаемую, но невероятно притягательную.
Взгляд смертной вдруг упал на часы. Они показывали половину девятого. Девушка вскочила, понимая, что до приезда Ренаты осталось всего полтора часа. Белла знала, что никогда не затмит красоту спасительницы, но появиться перед ней в джинсах, в растянутой футболке и в кедах стало бы позором. Мисс Свон могла выглядеть так с Эдвардом, с Элис, с остальными Калленами, но только ни с мадемуазель Каор. Она была совсем из другого мира – из мира, где мужчины носят камзолы и белоснежные сорочки, а затянутые в корсеты девушки игриво шуршат нижними юбками.
Белла вымыла голову шампунем с ароматом карамели и накрутила волосы на бигуди, причем последнего она не делала уже несколько месяцев. Затем девушка подошла к шкафу, где замерла – выбор одежды для прощания со старой жизнью оказался весьма и весьма затруднительным.
Наконец смертная с величайшей осторожностью достала из гардероба тонкое шелковое черное платье, расшитое бисером, – последний подарок Элис. Мисс Свон никогда не думала, что наденет эту роскошную вещь, совершенно непрактичную и не подходящую к её стилю жизни, но для такого события лучшей одежды нельзя было и придумать.
Наконец, негромко вздохнув, Изабелла достала из коробки лаковые черные лодочки, подаренные вместе с платьем. Каблуки, по мнению девушки, были просто ужасными, но надеть платье с другой обувью было бы кощунством.
Спустя час мисс Свон стояла перед зеркалом, совершенно не узнавая себя. На неё из глубины отражения смотрела бледная девушка с вьющимися каштановыми волосами и огромными немного испуганными глазами. Кисти этой незнакомки казались белоснежными на фоне черного платья, а фигура – неимоверно гибкой и тонкой. На шее был оригинальным узлом завязан шарф, походящий по цветовой гамме – черный с серебристым.
- Ты прекрасна, ma petite, – раздался негромкий голос со стороны окна.
Белла вздрогнула и развернулась. Рената стояла в неосвещенной части комнаты, опершись рукой о подоконник и слегка наклонив голову. На губах вампирши играла легкая улыбка, ироничная, и, как показалось мисс Свон, немного самодовольная.
Каор вышла в полосу света, и смертной захотелось взвыть от досады. Как она не прихорашивалась, до идеальной, неземной красоты француженки её было далеко. Последняя, казалось, делала немногое для поддержания своего цветения – макияж наложен самый легкий, почти незаметный, волосы распущены и лишь немного завиты – но эффект получался потрясающий. От одного взгляда на вампиршу у Изабеллы перехватывало дыхание.
На Ренате были обычные черные джинсы, заправленные в лаковые сапоги такого же цвета, и шелковая блузка, невероятно подходящая по тону к глазам девушки. Поверху блузки был надет черный корсет, подчеркивающий изящество мадемуазель Каор. Она была истинной француженкой – элегантной, женственной и загадочной.
- Спасибо, Рената. Ты тоже великолепна сегодня, – пролепетала Изабелла, когда вновь обрела дар речи.
- Merci, – улыбнулась вампирша вполне искренне, хотя мисс Свон знала, что эта девушка слышала за свою жизнь немало комплиментов, которые были куда благозвучнее и страстнее. – Так что, ты готова к тому, чтобы навсегда попрощаться с человечностью? Или передумала? – по голосу Ренаты становилось понятно, что для неё куда предпочтительнее второй вариант.
- Я готова, – произнесла Белла, стараясь вложить в эти слова как можно больше уверенности.
- Тогда пойдем, – вампирша распахнула окно и сделала приглашающий жест рукой.
- Я разобьюсь! – воскликнула мисс Свон, в испуге хватаясь за край туалетного столика.
- Зато я – никогда, – Каор улыбнулась и стремительным движением подхватила смертную на руки. Та взвизгнула, но было уже поздно – Рената выпрыгнула из окна и через мгновение очутилась на земле, прижимая к груди драгоценную ношу.
- Теперь пешком, – сказала вампирша и тут же добавила, увидев испуганное лицо Беллы. – Здесь совсем недалеко.
С этими словами она устремилась в темноту леса. Смертная бросилась за ней, но, не пройдя и пятидесяти метров, упала и громко вскрикнула – боль пронзила ногу раскаленной иглой.
- Я, кажется, ногу сломала…
Рената неслышно опустилась на колени возле девушки и уверенными движениями ощупала пострадавшую лодыжку. От прикосновения ледяных рук боль немного стихла, и Изабелла смогла подавить стон.
- Судя по всему, не перелом - просто сильное растяжение, – тяжело вздохнула вампирша, закусив губу. Несмотря на то, что нога горела огнем, мисс Свон слегка усмехнулась – уж очень человеческим был этот жест. – Так что, Изабель, до места назначения мне придется тебя нести. Я, конечно, садистка в какой-то степени, но смотреть на твои мучения – выше моих сил.
С этими словами Каор сняла с шеи своей подопечной шарф и ловко перевязала ей распухшую ногу. В какой-то момент француженка сделала неосторожное движение, и Белла закричала, не в силах терпеть боль.
- Mon Dieu, ma petite, прости! – в голосе вампирши прозвучало настолько искреннее раскаяние, что смертная нашла в себе силы прошептать:
- Ничего, Рената, ничего.
Аккуратно, словно драгоценную фарфоровую вазу, Рената подняла мисс Свон с холодной земли и прижала к своей груди. Сердце Беллы учащенно забилось – даже в самых смелых мечтах она не могла вообразить такого.
- Закрой глазки, ma chere, – ласково прошептала Каор, и, дождавшись выполнения просьбы, стремительно побежала сквозь темноту леса. Смертная обняла свою спасительницу за шею, держась зане, как за последнюю надежду в этом мире.
- Мы прибыли, – возвестила вампирша через несколько минут бега, куда больше напоминающего полет.
Изабелла открыла глаза и восхищенно вздохнула – они стояли перед маленьким деревянным домиком, напоминающим сказочный. Вокруг на много миль простирался темный лес.
Рената внесла смертную в домик и уложила на низкую кровать с кованой спинкой. Белла осмотрелась. Обстановка была небогатой, но очень уютной: добротный дубовый стол с тремя подходящими к нему стульями, небольшой шкаф из темного дерева, старинное зеркало в тяжелой раме, диван, обитый бордовым бархатом, и, собственно, кровать, на которой лежала девушка. Электричества не было – помещение освещал обитый камнем камин, в котором весело потрескивали толстые поленья.
- Красиво здесь… – протянула Белла, от восхищения позабыв о боли.
- Рада, что тебе нравится, – смущенно усмехнулась вампирша, опустив глаза в пол. – Ты уверена в том, что хочешь этого? Хочешь лишиться человечности?
Мисс Свон вскинула голову. В её глазах горело упрямство и непоколебимая уверенность в своем решении.
- Все-таки хочешь… – тяжело вздохнула Рената. – Что же, не буду противиться твоему желанию.
С этими словами девушка достала из ящика в шкафу самый большой шприц, который Изабелла когда-либо видела, и резиновый жгут, а затем подошла к смертной и села возле неё, закатав рукав блузки.
- Затяни жгут чуть повыше локтя. Сильно затяни.
Белла дрожащими от волнения руками закрепила жгут на руке мадемаузель Каор. Завязывая узел, смертная случайно коснулась кожи своей спасительницы и вздрогнула от её холода, не скрывающего нежность. Почувствовав пристальный взгляд француженки, мисс Свон густо покраснела.
- Ты мне нравишься такая, – после долгой паузы вымолвила Рената. – Неловкая, хрупкая, стеснительная. Всегда мечтала быть подобной. Но... не получилось. Жизнь часто путает нам карты, не замечала?
Говоря это, вампирша пронзила свою вену иглой и набрала в шприц крови. Белла недоуменно посмотрела на неё.
- Почему ты не кусаешь меня?
- Я не хочу оставлять на твоем прекрасном теле уродливые отметины зубов. Ты готова? – резко и громко спросила Рената.
- Да! – звенящим голосом ответила Изабелла.
В этот момент тонкая игла вонзилась в её шею. А через несколько секунд девушка уже горела в агонии, чувствуя, будто по её венам полилась серная кислота. Мисс Свон не видела, с каким восхищением и желанием смотрит на неё вампирша. А в голове последней все это время мелькали картинки из её жизни. Жизнь в трущобах, вечно пьяный отец, побои… Затем обращение, жизнь в мрачном замке Вольтури и… ОНА. Ариана, хрупкая смертная девушка, которая пробудила в сердце древней вампирши желание, не сравнимое ни с каким прежним. Рената вспоминала её наивные голубые глаза, мягкую теплую кожу, покрытую персиковым пушком, смущенный румянец и сердечко, бьющееся часто-часто, как у птички, попавшей в руки охотника. Ни мадемуазель Каор (тогда ещё Вольтури), ни её юная возлюбленная не знали, что охотник давно поймал их в свои сети.
Аро заставил Феликса обратить Ариану, так как посчитал, что она может быть одаренной. Вот только огромный стражник не справился. Он осушил девушку до последней капли крови, не в силах контролировать себя. Рената вспоминала тот ужас, какой она испытала, увидев бездыханное, обескровленное тело своей возлюбленной на холодном мраморном полу в тронном зале. Оплакав Ариану, Рената ушла из Вольтерры. Ушла с сердцем, расколовшимся на части, которые никогда уже не склеить.
А потом… встреча с кочевниками, рассказавшими ей о Каллене и его брошенной смертной подруге. Влекомая неясными чувствами, Каор устремилась в Форкс. Она даже не догадывалась, что снова встретит ту, которая заставит волноваться её кровь, давно застывшую в жилах.
И теперь вампирша смотрит на Беллу, кричащую от боли, не в силах ничего сделать. Она могла только шептать этой хрупкой, но все же сильной девушке, что боль скоро пройдет, и покрывать её изможденное лицо нежными поцелуями…
***
Изабелла чувствовала, что боль начинает отступать. Огонь затихал, будто заливаемый свежим весенним ливнем. Сердце делало последние тяжелые удары. Наконец, оно замерло. Навсегда.
Девушка открыла глаза и увидела, что домик залит солнцем, столь редким в Форксе. Рената стояла у распахнутого окна, раздвинув легкий белоснежный тюль, и смотрела отрешенным взглядом на поляну возле дома. Внезапно налетевший порыв ветра растрепал черные локоны вампирши, сделав её лицо ещё более одухотворенным. Не в силах противиться неясному желанию, Белла стремительно приблизилась к мадемуазель Каор и впилась поцелуем в её губы. Она целовала их, покусывала, пока не почувствовала сладковатый вкус крови на языке. Поняв, что натворила, новорожденная отошла на несколько шагов назад.
- Рената, прости, я не хотела, – лепетала она, потрясенная.
Рената стерла кровь с губ и посмотрела на Беллу немного потерянным взглядом.
- Счастлива… – прошептала она. – В объятиях другой, но все равно счастлива…
С этими словами девушка неловко обняла мисс Свон, словно боясь, что та отстранится, оттолкнет её. Но Белла, напротив, ещё теснее прижалась к груди своей спасительницы.
- Ангел… Ты мой ангел-хранитель, – говорила новорожденная, гладя Ренату по спине.
- Non, – сдавленно проговорила француженка. – Je ne suis pas un ange…
- Тогда демон. Но все равно – хранитель…