I  

 Иллан сидела на стуле, настороженно рассматривая Аро, устроившегося в кресле напротив. Во всей его позе чудилось что-то величественное, но блеск глаз пугал. Под изучающим взглядом было неуютно. Хотелось стать невидимкой.

 — Я решил, что не стоит попусту тратить время, — жизнерадостно заметил хладный. Иллан молча взирала на него,  раздумывая, от чего кожа его и других Старейшин могла стать похожей на пергамент. От постоянного нахождения в замке? Солнечного света почти не было, лишь искусственный. А в затемненном кабинете и вовсе казалось, что уже наступили сумерки.

 — Прежде всего мне интересно — насколько стригои сильны физически?

 — Мы немногим сильнее дампиров. Я предполагаю, это из-за крови ведьм и способности превращаться в сову. На это нужна немалая выносливость.

 — По сравнению с нами?

 — Стригои вам не такие уж серьезные противники. Если, конечно, стригой не обучался боевому искусству. Тогда он может достойно сопротивляться.

 — Это мы ещё проверим, — почти успокаивающе, голосом доброго дядюшки произнес Аро. — Дар ведьм передается по наследству?

 — Нет.

 — Никогда? Может, это всё-таки дело случая? — с явной надеждой вопрошал морой. Пронзительные, лукавые алые глаза просвечивали насквозь.

 — Думаю, если бы такие случаи были, мы бы узнали.

 — А может, ты не хочешь говорить? — Аро склонился к ней, протягиваю руку. Стригоица не пошевелилась, но напряглась.

 — Я говорю правду. Руку я вам не подам, извините.

 — Почему же? Не нужно так бояться.

 — Я не хочу, чтобы кто-то знал все мои мысли.

 — Ничто не мешает мне силой заставить тебя.

 — Ничто не мешает мне найти способ сбежать отсюда. Или же лишить себя жизни. Как это, видимо, сделал Шандор.

 Из взгляда хладного исчезло напускное тепло.

 — Ты знаешь о Шандоре?

 — Конечно. Стригоев мало, и об исчезновении одного из нас мы рано или поздно узнаем. А с ним я даже была знакома.

 — Насколько вы были близки?

 — Достаточно, чтобы искренне горевать о его потере.  

 Иллан умолкла, и Аро не прерывал молчания. За окном был слышен неясный говор людей на площади.

 — Можно, мы продолжим позже? — тихонько попросила она.

 — Как ты узнали, что он мёртв? — проигнорировав вопрос, ледяным тоном осведомился Аро.

 — Я же уже говорила…

 — Ты говорила об исчезновении. Ты не могла знать, что случилось с ним.

 — Считайте это женской интуицией. А то, что вы ничего не отрицали, только подтвердило мою догадку. Так могу я уйти?

 Темноволосый Старейшина внимательно смотрел на неё, пытаясь понять, лжет ли она. Но, похоже, стригоица говорила правду.

 — Почему ты упомянула о нём?

 — Хотела точно знать, стоит ли перестать надеяться на его возвращение. Втайне я не хотела верить самой себе.

 — Шандор обладал отвратительным характером.

 — Вы не можете утверждать этого. Вряд ли вы пытались понять его. Я понимала. Вам ли с вашим даром не знать, насколько многогранен характер человека? А ведь стригои близки к людям. Никто не может всё время быть одинаковым. Шандор и не был.  Отрицательные черты есть у любого. Но при желании можно найти хорошие.

 Аро с неохотой признавал, что она в чём-то права. Ему было без нужды вникать в характер Шандора, его интересовали физические способности. Но повторения старой ситуации не хотелось.

 — Иди. Хотя я надеялся, что ты подаришь мне более долгую беседу.

 — Извините, если разочаровала, — без малейшей доли иронии или сарказма отозвалась румынка, поднимаясь.  Взгляд Аро привлекло тонкое золотое кольцо.

 — Сожалею, что пришлось разлучить тебя с мужем, — абсолютно спокойно произнес он. Иллан подняла на него усталый взгляд, и, ничего не сказав, как можно тише вышла из кабинета.

 Аро откинулся в кресле. Стригоица неприятно удивила его своей осведомленностью. Историю с тем стригоем, казалось, удалось замять — никто не искал его, сам он, пока был жив, никого не упоминал. Сейчас же неожиданно нашлась та, кто его хорошо знал. Это могло ничего не значить... И всё же хладный предпочел бы, чтобы весть о смерти стригоя не выходила за пределы стен замка. Впрочем, устроить это было не так уж сложно. Иллан не сможет покинуть это место. Было бы слишком рискованно шесть лет остававшуюся среди Волтури стригоицу просто отпустить. Возможно, понадобится избавиться и от её мужа, если она делилась своими догадками относительно Шандора. Возможно, именно за Шандором она была замужем — это объясняло её грусть при упоминании о расставании и случайно высказанное воспоминание о старом друге. Но ясно было одно: ей не выйти из замка живой.

II  

 Иллан бродила по коридорам, не зная, куда можно идти, а куда нельзя. Отвлекать секретаршу от работы ещё раз она не решилась, а больше спросить было не у кого. Узнала бы у Феликса или, в крайнем случае, Деметрия, да они не встречались. Искать Аро стригоица хотела меньше всего.

 Заметив высокие тяжелые двери, она почти интуитивно поняла, что это за комната. Отворив дверь, Иллан вошла в библиотеку и немного удивилась странной заброшенности. Казалось, здесь давно никого не было. Поддаваясь царившей здесь меланхолии, она бродила по помещению. Глаза скользили по забитым полкам. Выбрать среди прекрасных книг то, что подходило под настроение, было нелегко. Читать же чуждые нынешнему состоянию книги она не любила. Так и крупицы хорошей прозы и поэзии отправятся в утиль, не оцениваясь должным образом.

 Выбор пал на Гераклита Эфесского*. Подумав, что небезызвестная фраза «Всё течёт, всё меняется» как нельзя лучше подходит к нынешней ситуации, стригоица вытянула с полки книгу и пошла обратно, решив читать в комнате.  

 Как она и ожидала, её комнаты в выбранном направлении не оказалось. Но зато в конце коридора виднелась металлическая дверь. Смутно подозревая, что там может быть, Иллан подошла и толкнула её.

 В лёгкие хлынул запах бересклета**, росшего в огромных кадках возле самого входа. И хотя с ним было связано несколько легенд, в этом небольшом Зимнем саду он мог быть только ради красивой ажурной кроны.

 Осторожно обходя кадки со знакомыми растениями, стригоица осматривалась. Пестрые кустарники разных размеров и форм были выставлены так, что не только не перебивали друг друга, но и дополняли, заставляя любоваться собой бесконечно долго. Запахи, хоть и смешивались, не претили. Иллан закрыла глаза, прислушиваясь. Ей вспоминались почти родные леса.

 Она некоторое время стояла так, вникая в тишину и лелея воспоминания. Вскоре свернув с одной из дорожек, Иллан обнаружила скамейку. Сидящий Деметрий поднял на неё вопросительный взгляд. Невольно стригоица поежилась от его холодных глаз.

 — Не помешаю?

 — В уединении ты для меня – толпа***, — равнодушно ответил он. Посчитав, что верно истолковала намёк, румынка повернулась, чтобы уйти.  

 — Садись, я не против, — голос Деметрия нагнал её уже у дорожки. Иллан обернулась и устремила на него недоверчивый взгляд. Он спокойно смотрел, постукивая кончиками пальцев по потрёпанной обложке книги.

 Иллан вернулась и села на другой конец скамьи, кожей ощущая его пристальный взгляд. Решив не задумываться о противоречии в словах Деметрия, румынка раскрыла книгу и погрузилась в чтение.

 Ищейка сам не знал, почему захотел, чтобы она осталась. Вечного одиночку не тяготило её присутствие. Иллан явно была неглупа и молчалива, а это именно то, что ценил Деметрий. Он не чувствовал к ней ни симпатии, ни неприязни. А раз так, то почему бы не провести время в её компании?

 — Тебе так нравится это место? — негромко спросил он, краем глаза заметив, как она время от времени оглядывается.

 — Я удивлена, что здесь так много бересклета.

 — Мне приходилось слышать о нём несколько легенд. И почему-то они связаны либо с богами, либо с колдуньями.

 Иллан улыбнулась уголками губ и бросила на него быстрый лукавый взгляд.

 — Ведьмы играют немалую роль в истории. Как стригоев, так и людей. Морои, думаю, тоже им обязаны своим существованием. Откуда-то же должна брать начало история вампиров.

 — Легенды Румынии противоречивы. Или это твоё собственное мнение?

 — У меня было несколько десятков лет, чтобы изучить старинные предания. Да и, думаю, здесь не может быть так уж много теорий происхождения.

 — Несколько десятков? — задумчиво повторил он. — Сколько тебе лет?

 — Четыреста восемьдесят два.

 Ищейка поднял брови.

 — Большинство девушек кокетливо заявили бы, что мужчине это знать не положено.

 — Было бы из чего делать тайну, — стригоица на миг из-под ресниц взглянула на него.

 — В таком случае, у тебя было достаточно времени, чтобы выучить древнегреческий, — позволил себе легкую усмешку Деметрий. — Поверь, сочинения Гераклита в оригинале гораздо интереснее.

 — Возможно. Я никогда не интересовалась этим языком. Меня больше занимали датский, французский и немецкий.

 — Почему?  

 — Хотела читать Андерсена, Гюго и Гёте без искажений перевода. Однако какая роскошь — выучить язык, чтобы прочесть книги любимого автора в оригинале. Поэтому мне так и не удалось.

 Деметрий невольно улыбнулся её словам.

 — Как я заметил, ты неплохо знаешь французский.

 — В том-то и дело, что неплохо. Знать бы его, как румынский или английский.

 — Это на порядок легче, чем выучить древнегреческий. И всё же мой родной язык не менее прекрасен, чем французский.

 — Верю на слово, — стригоица неожиданно улыбнулась. Деметрий с удивлением отметил, как теплая улыбка преобразила её лицо, в общем-то, вполне обычное. — Я однажды была в Греции, но мало что помню.

 — Эта страна стоит того, чтобы увидеть её ещё раз.

 — Пока мне не довелось вновь побывать там.

 — У тебя впереди ещё несколько столетий, Иллан.

 Стригоица молча повернула голову, глядя на него грустными синими глазами. Они оба понимали, что её шансы остаться живой ничтожно малы. И всё же не хотелось этими словами портить установившееся хрупкое взаимопонимание.

 — Возможно, по истечении этих шести лет ты продолжишь жить.

 — Оставшись в клане, считаясь едва ли не домашним животным? — слова сорвались с языка прежде, чем она осознала, что говорит и кому. Но, вопреки её ожиданиям, Деметрий остался таким же невозмутимым.

 — Ты не вервольф, чтобы считаться домашним животным. К тому же ты наверняка не согласишься остаться, даже если вдруг предложат.

 — И ты считаешь это неправильным?  

 Не отвечая на вопрос, Деметрий поднялся. Иллан смотрела на него снизу вверх, неожиданно для себя подумав, что хладный действительно красив. Тёмной, но притягательной красотой.

 — Ты знаешь латынь?

 — Отдельные фразы, — стригоица растерялась от внезапного вопроса. Деметрий медленно произнес, вдумчиво глядя на неё:

 — Summum crede nefas animam praeferre pudori  

    Et propter vitam vivendi perdere causas****.  

 Иллан лишь вопросительно смотрела на него, не зная именно этих слов. Прежде чем она успела ответить, ищейка исчез так быстро, словно растворился в воздухе. Стригоица потянулась и отложила книгу, размышляя, где ей искать перевод сказанных Деметрием слов. Ей действительно хотелось это знать — ищейка не стал бы просто трепать языком, лишь бы показать большую эрудированность. Да и вряд ли кто-нибудь из Волтури кичится этим. Значит, его слова были важны.

 Она искала в себе прежнюю неприязнь к нему, но не находила. Успокоившись, румынка осознала, что на него-то злиться не из-за чего. Он всего лишь выполнял приказ. И только он сам знает, было ли в том удовольствие.  

_____________________

*Гераклит Эфесский — древнегреческий философ-досократик.

**бересклет карликовый — лекарственное растение, растущее в Румынии.  

*** Тибулл. Элегии, IV  

****Помни, что высший позор — предпочесть бесчестие смерти, И ради жизни утратить смысл жизни. — Ювенал. Сатиры, VIII