Саммари: Мы рождаемся в боли с надеждой на счастье и любовь, но порою, судьба решает иначе.

Эрот бежал по ухабистой сельской дороге, дрожа и спотыкаясь. Люди, мимо которых он пробегал что-то говорили ему, но он их не слушал, даже не слышал. Страх сжал его сердце, которое судорожно билось, гулом отдаваясь в голове. Еще утром Эрот, не моргнув глазом, бросился на рассвирепевшего кабана, спасая хозяйского отпрыска на охоте. Для воина, прошедшего через все круги ада, дикий зверь был скорее забавой, чем угрозой. Но сейчас он чувствовал себя совершенно беспомощным. Почти ничего не видя перед собой, Эрот бежал на доносившиеся из его дома крики жены.
Юная Тулия поразила старого солдата своей добротой открытостью и твердостью духа. Эрот был человеком довольно скованным, порой немного грубым от тяжелой жизни, и видел так много смерти, что хотел дожить свой век, вернувшись с войны, тихо и в одиночестве. Однако в глазах прекрасной Тулии было столько жизни, что он не смог устоять от неожиданной возможности жить мирно и в любви.
- Тулия! Тулия! – крича, и едва не снеся дверь с петель, Эрот распахнул ее настежь.
Он рванулся к спальне, но ему преградила путь довольно тучная повитуха Юлия.
- Ты зачем кричишь? Зачем людей пугаешь? – пыталась сдержать его Юлия.
Женщина была почти на две головы ниже огромного мужчины и с трудом могла устоять перед его натиском, держа его за предплечья.
- Что случилось? Еще ведь рано? Слишком рано! – как в бреду начал бормотать Эрот, пытаясь высмотреть в проеме свою любимую.
- Дети порой приходят к нам раньше, чем мы этого ждем, но такое бывает, - успокаивала его повитуха, - пойди лучше…
Но ее слова заглушил крик Тулии от очередной схватки, и женщина быстро пошла к ней. Эрот не отставал, но Юлия твердой рукой остановила его у двери.
- Нельзя! Выйди! – коротко и строго сказала повитуха и исчезла за дверью, откуда продолжали доноситься стоны.
Еще какое-то время Эрот оцепеневший стоял, не шевелясь и прислушиваясь к каждому звуку. Затем он медленно развернулся и вышел на улицу. Он поднял руки перед собой и начал их рассматривать, словно видит их в первый раз. Они были совершенно бледные и дрожали от слишком долгой пробежки. Его руки лишили жизни очень многих, но Тулии он хотел причинить вред меньше всех на свете. Закрыв лицо руками лицо, Эрот медленно опустился вдоль стены на землю. Ему страшно было даже подумать, что ее может не стать.
Солнце спокойно пряталось за горизонт, словно заливая кровью все вокруг. Эрот сидел не шевелясь, лишь изредка вздрагивая от доносившихся из дома криков.
Уже совсем стемнело, когда мать тулии вышла вылить из таза грязную воду. Но вода темным пятном разлилась по земле. Эрот почувствовал до боли знакомый запах крови. Женщина презрительно посмотрела на едва шелохнувшегося мужчину. Ей явно хотелось сказать ему много обидных и оскорбительных слов, но, собравшись с духом, она демонстративно отвернулась от него, и вошла в дом, словно и не видела никого.
От этого молчаливого укора Эроту стало еще тяжелее. Казалось, что отруби она ему голову, было бы легче.
Через несколько часов крики начали утихать. Первые лучи солнца сопровождали едва слышные изможденные стоны. Эрот больше не вслушивался в происходящее вокруг. Закрыв глаза, он просил богов о помощи для своей ненаглядной Тулии.
Неожиданно кто-то затряс его плечо, вырвав из забытья. Эрот поднял голову, и солнце яркими лучами солнца ослепило его.
- Вставай, - послышался голос рядом.
Проморгавшись, Эрот рассмотрел стоящую над ним Юлию: уставшую, но улыбающуюся.
- Идем, - позвала его женщина и пошла в дом.
Эрот послушно побрел за ней, готовясь к самому худшему.
Подойдя к спальне, он немного замялся. Осторожно переступая порог, старый воин боялся поднять глаза. Он увидел длинные ноги жены, которые казалось стали вдвое худее обычно, и ком подступил к горлу мужчины. Задыхаясь, он поднял глаза и увидел свою жену, кормящую грудью младенца. Эрот сделал такой глубокий вдох, словно его долго удерживали под водой. Тулия была жива и улыбалась. Огромная слеза счастья скатилась по сухой и грубой щеке Эрота. Он подбежал к жене с ребенком и, схватив их в охапку, крепко прижал к себе.
- Осторожнее, - чуть слышно попросила Тулия.
Младенец недовольно покряхтел, что его оторвали от трапезы, но, как только отец ослабил объятия, усердно продолжил свой первый завтрак.
- Это здоровый мальчик и довольно крупный для того, кто родился почти на два месяца раньше срока, - рассказала довольная Юлия.
- Но Тулия очень слаба, ей надо хорошо отдохнуть, и ты не должен мешать, - весьма строго сказала мать Тулии.
- Останься, - попросила жена, аккуратно положив руку на плечо Эрота.
Ее мать недовольно хмыкнула носом и вышла прочь. А повитуха начала убирать окровавленные простыни и полотенца.
- Ты и правда очень устала, поспи, - поглаживая по голове, шепотом говорил Эрот.
Он устроился вдоль нее, придерживая одной рукой младенца. Это был самый счастливый момент в жизни Эрота, о котором он уже давно и не смел мечтать. Тулия быстро уснула.
Спустя некоторое время послышался стук в дверь. Женщины переглянулись и посмотрели на Эрота, так как никого не ждали сегодня. И еще никто не знал о рождении ребенка.
Эрот распахнул дверь и перед ним оказался его господин – Фульвий Сергий Второй. Эрот не ожидал его увидеть на пороге своего дома, поэтому некоторое время просто молча смотрел на него.
- Можно войти? – удивленный таким негостеприимным приветствием спросил Фульвий.
- Конечно, - отойдя в строну ответил Эрот.
Фульвий с пренебрежением осмотрелся и взглянул на своего слугу.
- Слышал, у твоей жены начались роды раньше положенного срока вчера, - начал господин.
- Да, но теперь все позади, - сказал Эрот, - она подарила мне сына.
- Да? - немного удивленно произнес Фульвий, - тогда поздравляю тебя.
- Благодарю, господин. Чем я могу быть Вам сегодня полезен? – поинтересовался Эрот.
- Сегодня ничем. Ты спас моему сыну вчера жизнь, и я ценю очень высоко. Поэтому сегодня, ты можешь попросить что-нибудь для своего сына, - продолжил Фульвий.
От невиданной щедрости господина все домочадцы просто застыли в изумлении.
- Господин, я ушел на войну совсем юнцом, когда был жив еще Ваш отец, - начал немного собравшись с духом Эрот, - пока я сражался мои родители умерли и я не мог их похоронить, мои братья погибли в боях, а сестры умерли от болезней, так о них некому было позаботиться, - продолжил хозяин дома.
Такое начало не особо понравилось господину, так как он наверняка собирался выказать благодарность деньгами. Но он не стал перебивать Эрота.
- Я могу лишь одного пожелать для своего сына – мира. Господин Фульвий, дайте мне лишь слово, что мой сын никогда не пойдет на войну, а большего мне нечего у Вас просить.
Женщины были удивлены такой просьбой, но она им очень понравилась. Чего никак нельзя было сказать о Фульвие. Эрот был отличным воином, а значит и его сын мог бы быть таким же.
- Что ж, раз это твое единственное желание. Я не могу предложить тебе ничего лучше, чем мирная жизнь твоего сына за жизнь моего. Даю слово, пока я жив, твой первенец не будет воевать.
Мать Тулии почти взвизгнула от радости. Она принялась осыпать господина благодарностями. Фульвий лишь довольно кивнул в ответ и жестом руки остановил ее слова.
- Благодарю, - радостно произнес Эрот.
Фульвий направился к выходу.
- Как ты будешь звать сына? – спросил Фульвий, уже стоя в дверях.
На мгновение Эрот нахмурился, задумавшись, но быстро его лицо озарило счастье. Широко улыбаясь, он уверенно и громко сказал: «Феликс!»



- Я Фульвий Сергий Третий, клянусь, наши земли будут как и прежде богаты на урожаи, а наши враги будут бояться и уважать нас. Мы почтим память благородного и уважаемого Фульвия Сергия Второго, укрепив власть нашей семьи. Поэтому сегодня пейте и ешьте вдоволь, а завтра мы соберем войско и присоединимся к армии Великого Рима, - произнес в качестве прощальной речи новый господин здешних земель.
Мелкий дождь моросил уже второй день, и вся похоронная процессия насквозь промокла. Словно само небо грустило и боялось перемен. Старый господин не был особо добр и щедр, но при нем на войну не отправляли мальчишек, многим он даровал свободу, пусть и прихоти ради. Никто не ожидал от нового хозяина благосклонности, ведь он всегда был надменным, самовлюбленным эгоистом. Но военный поход сразу после смерти его отца стал настоящим шоком. Жажда власти и богатств Фульвия Третьего могла погубить всех его подданных.
Тоска и грусть жителей деревни были настоящими, ведь сегодня они прощаются с мертвым хозяином их земель, а завтра им придется проститься со своими родными.
Феликс с парочкой друзей пил вино и шутил с девушками. Он рассказывал, как будет сражаться с врагами и станет лучшим воином Римской империи. Их небольшая шумная компания ярким пятном выделал в серой массе грусти и тоски сидящих вокруг людей. На них оглядывались и показывали пальцами. Но молодых людей, выросших в относительном мире, будоражили мысли о войне. Они мечтали о подвигах и славе.
- Ты радуешься войне? Ты не знаешь что это такое! Там нет места для радости, - подойдя со спины начал укорять сына Эрот.
- Я сам в этом разберусь, - недовольно огрызнулся через плечо Феликс, покрепче прижав к себе красотку, сидящую у него на коленях. Ему не понравилось, что отец отчитывает его прилюдно, словно маленького.
- Ты все равно не пойдешь на войну, - ответил старик, - сам все знаешь, - буркнул себе под нос Эрот.
- Ступай отдыхать отец, тебе давно пора в постель, - сказал Феликс, и залпом осушил чашу с вином до дна.
- Не слушаешь меня, так почти хотя бы память матери, мы хоронили ее в этот день, - взмолился отец.
- Да, хоронили. Двадцать пять лет назад, после того как я убил ее, - со злобой выпалил сын в ответ.
Феликс снял с коленей девушку и пошел прочь. Он был невероятно зол на отца за этот разговор. Эрот всегда излишне опекал единственного сына, даже когда тот перерос отца и стал самым сильным в округе. Отец не жалея учил его боевым искусствам, и к шестнадцати годам Феликсу не было равных в бою. Но для Эрота он так и остался беззащитным малышом, чья мать умерла после родов.
Ночью ни сын, ни отец не смог уснуть спокойно.
На рассвете в дверь тихо постучались. На пороге Феликс увидел писаря своего господина. Седовласый мужчина был невысокого роста, да еще и горбился от преклонного возраста, поэтому двухметровый Феликс был почти вдвое выше их гостя. Старик был бледным и осунувшимся с сухой морщинистой кожей. Он с трудом поднял голову, чтобы посмотреть юноше в лицо. Писарь, молча, протянул Феликсу небольшой лист пергамента, и ничего не объясняя, побрел к следующему дому.
Это было призывное в армию. Феликс довольно улыбнулся. Но очень быстро его радость омрачили мысли об отце. Он был стар и немощен. Оставлять его одного не хотелось, ведь уход Феликса расстроит его и еще больше подкосит слабое здоровье. Но Феликс был молод, силен и готов к подвигам. Ему хотелось сделать нечто значительное, что-то, что оставит его имя в истории.
Эрот был возмущен официальным призывом Феликса в армию, ведь Фульвий Второй обещал, что он никогда не будет воевать. Поэтому забыв о всяких приличиях и ограничениях, Эрот ворвался в покои Фульвия и начал требовать отмены призыва.
Но Фульвий был непоколебим и спокойным надменным тоном объяснил: «Мой отец обещал, что ваш первенец не будет воевать. Но мой отец мертв. А ваш сын в расцвете сил. Его надо использовать по назначению. Решение я не изменю».
Фульвий жестом показал охране, чтобы они вывели старика. Эрот был сломлен. Он терял последнее дорогое, что было в его жизни. После смерти жены единственный, кто держал его на этом свете – это был их малыш Феликс. И хотя он с трудом пережил ее кончину, постарев лет на десять всего за день, успехи мальчика радовали покалеченное сердце отца и заставляли улыбаться.
Феликс усердно собирал амуницию и припасы в дорогу, но мысли об отце не давали ему сосредоточиться. Он не мог и не хотел оставаться дома. Но оставить отца одного было тяжело. Феликс видел, как был поддавлен Эрот и разбит. Тот учил сына всему, что знал, но всегда надеялся, что ему не придется применять в жизни большинство этих знаний.
- Отец, мне пора уходить, - обратился Феликс к лежащему в постели отцу.
Но Эрот не шелохнулся. Подождав еще немного, Феликс пошел к выходу.
- Прощай, - немного замявшись у порога, сказал Феликс и аккуратно закрыл за собой дверь.
Уже к полудню манипула была собрана и готова к отправке в Рим. Слез в этот солнечный день было больше, чем накануне на похоронах. Фульвий Второй не стал мелочиться и призвал к службе даже совсем юных мальчишек. В деревне из мужчин остались только женщины, старики и дети. Некоторые радовались, как и прежде, предстоящим подвигам, но большинство понимало, что это вероятно последний раз, когда они видят родных и любимых.
Поцелуи, слезы, объятия. Феликс попрощался с соседями и крепко поцеловал на прощание нескольких девушек. Но ему не хватало прощальных слов от главного человека в его жизни – отца.
Феликс сосредоточенно смотрел вперед, стараясь прогнать тяжелые мысли. Позади он услышал знакомое шарканье и обернулся, чтобы посмотреть.
- Я вырастил бестолкового сына, который даже меч не взял на войну, - недовольно бурчал Эрот.
Феликс улыбнулся на замечание старика. Отец был против, чтобы он шел на войну, поэтому Феликс не стал спрашивать у него разрешения взять меч, но забрать его без спроса он тем более не мог.
- Он может тебе пригодиться, - старик протянул дрожащей рукой меч своему сыну.
Эрот был слишком стар и болен, чтобы с легкостью поднимать такое оружие, поэтому Феликс быстро подхватил отцовский подарок.
- Спасибо, - поблагодарил Феликс, а затем, притянув отца к себе, крепко обнял.
Эрот выпрямился во весь рост, чтобы обнять сына в ответ. Несколько секунд они стояли крепко прижимая друг друга. Отец одобрительно похлопал Феликса по спине.
- Обещаю, я вернусь домой, - прошептал Феликс, отпуская отца.
Они еще несколько раз похлопали друг друга по плечу, и Эрот отошел в сторону ко всем провожающим. Он не плакал, но в его глазах стояли слезы. От этого сердце Феликса стучало сильнее и давило в груди, сжимаясь от тоски. Он твердо был уверен, что выживет и вернется домой. Женится, как и мечтал его отец, и подарит ему внуков. Но чувство страха, что это последняя их встреча холодила душу.
Конница отогнала провожающих в сторону, и под рыдания матерей, сестер и возлюбленных колонна новобранцев двинулась к Великому Риму.



Три недели они шли к Риму, соединяясь по дороге с другими манипулами. Сотни мужчин: совсем юнцы и почти старики, готовились стать часть чего-то большего и значительного. Однако за хвастливыми речами эхом разносился страх смерти. Каждый понимал, что впереди их ждет не прекрасный Великий Рим, а беспощадная битва, море крови и смерть. Этот страх сковывал и порабощал. Несколько человек дезертировали, но их поймали и казнили перед всеми, чтобы никто больше не посмел усомниться в победе Рима и отступить.
Город встретил их шумными улицами, изобилием торговцев и куртизанок. Новичков поселили на окраине в тесных грязных и сырых казармах, которые провоняли потом, кровью и ужасом от предстоящих сражений.
С первыми лучами солнца всех подняли на ученья. Большинство из юношей впервые держали в руках оружие. Некоторые даже не могли поднять утяжеленные деревянные мечи и щиты для обучения. Но Феликс с легкость управлялся с таким обмундированием. Отец тренировал его как настоящего легионера, не щадя во время обучения. Своей техникой Феликс сразу привлек к себе внимание, и ему это нравилось. Ему доставляло удовольствие легкое восхищенное шушуканье за спиной, он привык быть победителем.
- В спарринг с ним, - указав на видавшего виды бойца, приказал ему старший офицер Луций.
Громила был чуть выше среднего роста, но весьма коренаст. Он довольно улыбнулся, показав крупные дыры от отсутствующих зубов. Соперник Феликса вальяжно вышел к месту их поединка, предвкушая быструю победу. Но Феликс и не вздумал дрогнуть. Хмыкнув, легко, словно бабочка, он выпорхнул на воображаемый ринг и занял позу.
Выпад соперника, уход в сторону, удар и… крепыш тихо стонал, распластавшись по земле. Феликс довольно улыбнулся, демонстративно оббежав поверженного врага, и вернулся на свое место.
- Еще? – самоуверенно поинтересовался Феликс у Луция.
Офицер недовольно сжал губы, осмотрел возможных кандидатов и указал еще на двоих.
- Ты и ты, - сказал Луций, указывая на средних лет бородатого мужчину и довольно юного рыжеволосого парня.
Феликс довольно замял позицию. Он потратил немного больше времени на бородатого воина, чем на своего первого соперника, так как теперь все знали, на что он способен. А вот с рыжеволосым и очень юрким парнем пришлось повозиться. Тот ловко уворачивался от тяжелых ударов Феликса, заставляя его напрячься. Но и этот поединок не продлился слишком долго. Но Феликсу понравилось, что у него может быть достойный соперник.
Торжествующий Феликс вернулся на свое место.
- Довольно неплохо, - заметил офицер, улыбаясь.
- Я лучший, и Вы это еще увидите, - похвалился Феликс.
- Ты слишком самоуверен, и это может привести тебя к смерти, - уголки губ Луция опустились, взгляд ушел в землю, а в глазах можно было увидеть воспоминания о тех, кого уже похоронил бывалый солдат.
- Скольких мне еще надо уложить, чтобы можно было закончить и пойти выпить вина в городе? – все еще довольно улыбаясь, спросил Феликс.
- Новобранцам нельзя в город, - серьезно ответил Луций.
Но Феликс словно не заметил ни его тоски в глазах, ни его серьезного тона.
- Я докажу, что Вы не правы. Я готов сразиться с лучшим бойцом, какой только здесь есть, и, если я одержу победу, то смогу выходить в город, как и старые бойцы.
- Твое нахальство будет дорого тебе стоить, - со злобой процедил сквозь зубы офицер, вытягивая из ножен меч, - и предупредите лекаря.
Феликс схватил отцовский меч и вприпрыжку двинулся на Луция. Это был настоящий бой. Звон от их ударов разносился по всем казармам, а на движениями соперников можно было наслаждаться, как прекрасным танцем. Феликс отражал каждое нападение Луция, словно предчувствую, куда тот собирается бить. Но и Луций в особом долгу не оставался, он был опытным бойцом и знал много уловок. Но этого было недостаточно для офицера. И, пропустив один удар, он уже не смог сконцентрироваться, чтобы не потерять позиций. Феликс быстро нашел слабое место у соперника и быстро этим воспользовался. Он повалил Луция на спину и замахнулся мечом. В толпе пронесся испуганный «Ах», ведь все присутствующие решили, что новобранец сейчас заколет офицера. Но Феликс вонзил его в землю рядом с головой Луция. Послышался вздох облегчения.
Но напряженность не растаяла, она невидимым грузом висела в воздухе. Все ждали реакции офицера. Ведь он мог и наказать Феликса за подобную наглость. Каждый должен знать себе место.
- Ты точно новобранец? – недоумевающе спросил Луций, когда Феликс помогал ему встать, - кто тебя обучил такой тактике?
- Мой отец был великим воином и научил меня сражаться, - совершенно серьезным голосом объяснил Феликс.
- Ты достойный сын своего отца, - произнес Луций, и всем стало ясно, что Феликс будет поощрен, а не наказан.
- Тебя переведут в другую манипулу, и вечером ты сможешь пойти в город, но не забудь, что с первыми лучами солнца ты должен быть готов быть к тренировкам. А если не справишься, я отправлю тебя к таким же хвастливым и никчемным бойцам – ты станешь гладиатором, и будешь сражаться там только за свою бесчестную жизнь, - пояснил свое решение Луций.
- Благодарю. Я буду достойным воином Вашей когорты, - понимающе ответил Феликс.



Рим оказался гораздо более крупным городом, чем предполагал Феликс. Пройдя по десяткам извилистых темных и грязных улиц, он вместе с рыжеволосым Марком вышел к огромной площади. От неё шли и такие же тесные улочки, из какой они сейчас вышли, и весьма просторные и чистые улицы. На площади было множество торговцев, актеров и просто снующих людей.
- Идем, я знаю отличную таверну на той улице, - одернул засмотревшегося Феликса Марк.
Довольный и бодрый, несмотря на недавнее поражение, Марк быстро пошел к центру площади. Феликс быстро догнал его, но парень только прибавил ходу. Феликс пытался рассмотреть происходящее вокруг, но из-за толпы едва не упустил легионера из вида. Феликс схватил парня за плечо, чтобы тот замедлился. Марк немного вздрогнул, не ожидая такого крепко захвата, и возмущенный хотел что-то сказать Феликсу, но так и остался с открытым ртом. Через мгновение по его лицу расплылась довольная улыбка, и он немного наклонил голову вперед, здороваясь с кем-то. Феликс обернулся в туже сторону.
У небольшого торгового столика стояло три девушки, рассматривающие разные украшения. Они мило улыбались Марку в ответ. Одна из них была среднего роста пухленькая с темными гладкими волосами. Вторая была совсем невысокого роста и очень худенькая, особенно на фоне своей подруги. А третья была самой высокой, ее волнистые русые волосы были заколоты на один бок и тяжелыми прядями лежали на плече, доставая кончиками до выреза платья на груди.
Феликс заулыбался, любуясь невероятной красотой. Глядя в большие черные глаза красавицы, он забыл обо всем и направился прямо к ней. Теперь уже Марк бежал за своим попутчиком.
- Вам нужна помощь с выбором, красавицы? – подойдя, поинтересовался Феликс.
- Зачем нам помочь незнакомца? – не растерявшись, спросила самая высокая из девушек, нежно улыбаясь Феликсу.
- Я – Феликс, - мягким голосом произнес великан и легонько поклонился девушкам.
- Корнелия, - игриво произнесла красотка и протянула небрежно Феликсу руку.
Он аккуратно взял ее за пальцы и легонько поцеловал их. Девушки были шокированы таким поведением солдата.
- Мы идем в таверну «Крузо», - вмешался Марк.
- А мы идем в парк, - глядя на Феликса, ответила Корнелия, - это одно из замечательнейших мест Рима. Вы бывали там? – не отрываясь от Феликса, говорила девушка.
- Я только прибыл в город и еще нигде не был, - немного смущенно ответил Феликс.
- Хотите, я покажу вам город? – немного смущенно спросила Корнелия.
- Мы же собирались в Южную терму? – запротестовали подруги наперебой.
- А может лучше в таверну? - с надеждой вклинился в их трели Марк.
- Ты иди, - спокойно ответил ему Феликс, - а я посмотрю город.
- Мы можем дойти до термы через парк, - с надеждой предложила Корнелия, обращаясь к подругам.
Девушкам не очень нравилась эта идея, но разбивать компанию им не хотелось и, помявшись немного, они согласились.
- Значит прогулка с прекрасными девушками, - натянуто улыбаясь, подытожил Марк.
- Ты хотел в таверну, - сдвинув брови, спросил его Феликс.
- Разве я могу оставить друга одного, - расслабился Марк и подставил локти девушкам, для более удобной прогулки.
Юные прелестницы переглянулись и, пожав плечами, довольные взялись за рыжеволосого парня. Феликс вместе с Корнелией пошли следом за ними.
Несколько часов они гуляли по разным улица и улочкам, по огромному парку и вдоль невероятно богатых терм. Феликс слушал рассказы Корнелии о городе, почти не перебивая ее. Лишь изредка он уточнял какие-то мелочи или переспрашивал имена. Но большую часть времени он просто любовался девушкой.
Отец рассказывал ему о матери, чтобы Феликс как можно больше знал о ней. Эрот весьма живописно, особенно для видавшего виды старого бойца, описывал знакомство с Тулией, как он терялся при виде юной красавицы, какой милой доброй и при этом сильной она была женщиной.
Феликсу уже давно было неважно, что говорила Корнелия, главное – как она смотрела на него, сколько тепла и нежности было в ее глазах.
В конце они вернулись снова на площадь. Феликсу свершено не хотелось отпускать девушку, но опаздывать он не мог, так как в наказание его могли больше не выпустить из казармы.
- Как мне найти тебя завтра, - не желая отпускать девушку, пытался выведать Феликс, где она живет.
- Здесь, - игриво ответила Корнелия, - на этом месте и в то же время, - увидев непонимание на скривившемся лице Феликса, пояснила девушка.
- До скорой встречи, - крикнул вслед уходящим красавицам Феликс.
На пути в казармы Феликс совершенно не слушал Марка. Лишь вой местных куртизанок немного вернул его в реальность. Но они его больше не интересовали. Хотя Феликс всегда был довольно свободных взглядов на отношения между мужчиной и женщиной, отец все же пытался воспитать сына благоразумным. И это дало свои результаты: Феликс всегда считал, что он может быть абсолютно свободен от обязательств, пока не встретит необычайную девушку, и остальные тогда сами собой отпадут. Феликс твердо был уверен, что это была именно та девушка, о которой только может мечтать мужчина.



С раннего утра до позднего вечера новобранцев обучали боевым искусствам, владению различным оружием, защите, строю, военной дисциплине, тактике. Любая провинность строго наказывалась.
Для Феликса все эти занятия не были в тягость. Наоборот, они приносили ему радость, так как он мог выложиться в полную силу, ему доставались сильнейшие противники, одолеть которых было невероятным удовольствием для Феликса. Он словно чувствовал движения их тел и знал, как будет атаковать противник. Феликс, предугадывая ходы атакующих, легко обходил их ловушки и быстро доводил поединок до финала. Феликса представляли как пример для подражания не только для новобранцев, но и перед уже действующими легионерами. Трибун был настолько впечатлен боевыми навыками Феликса, что лично отдал приказ о его переводе в первую центурию первой когорты.
Феликс торжествовал. Гордость переполняла его от столько стремительного роста. Он с нетерпением ждал настоящих битв, где смог бы проявить себя в полной мере, мог бы доказать, что он истинный воин и достоин, чтобы его имя пронесла молва сквозь века.
Однако ярче его глаза горели не от побед в тренировочных боях, а при виде Корнелии. Феликс чувствовал себя рядом с ней свободным, он даже забывал о войне и предстоящих подвигах. Они говорили о безумной жизни шумного Рима и тихой размеренной идиллие деревенского быта.
Храбрый Феликс рядом с хрупкой Корнелией терял всю свою удаль и превращался в беззащитного младенца. Он с трудом протискивался между узких рядов торговцев, когда они гуляли по рынку, роняя всякую мелочь с прилавков. К счастью ловкость его при этом не исчезала, и он успевал словить все раньше, чем оно коснулось земли. Чем вызывал умиление и удивление римской красавицы. Корнелия невинно подшучивала над Феликсом из-за его невероятного роста, и великан стыдясь начинал горбиться, от чего Корнелия заливалась переливистым смехом.
- Мне нравятся высокие и сильные мужчины, ведь именно рядом с такими можно почувствовать себя настоящей женщиной, - успокаивала его Корнелия.
- Мы пришли. Вон тот дом с витыми колоннами мой. Дальше не стоит меня провожать, - кротко ответила Корнелия и протянула Феликсу руку, чтобы попрощаться.
- Я не достоин того, чтобы проводить тебя до ворот? – спросил оскорбленный Феликс.
- Достоин, - начала красавица, - но мой отец ужасно не любит легионеров и будет невероятно зол, если увидит тебя, - пыталась объясниться Корнелия, заливаясь краской.
- А самого молодого трибуна он примет в своем доме? – с надеждой пристально глядя в глаза спросил Феликс.
- Если такой найдется, то возможно, - игриво ответила девушка.
Она собиралась уходить, но Феликс схватил ее за локоть, немного напугав красавицу. Едва прикасаясь, он провел рукой до кости и аккуратно взял Корнелию за пальцы. Феликс крепко прижался губами к ним, наслаждаясь ароматом ее пряной горячей кожи. Не отрываясь от ее руки, он поднял глаза на девушку. Она довольно улыбалась, глядя на Феликса.
- До скорой встречи, - прошептал, улыбаясь, Феликс, все еще глядя в глаза девушки.
Он смотрел, как она удаляется от него, не шелохнувшись, словно боялся потерять эту тонкую и хрупкую связь между ними. Он простоял еще некоторое время, всматриваясь в дом, где она живет, представляя, как она входит в него, как идет в свою комнату, как читает или ложится спать. Ему страшно хотелось войти и увидеть все это своими глазами. Феликсу достаточно было просто наблюдать за ней, все остальное было неважно.
Дороги в казарму он никогда не помнил и не оглядывался по сторонам. Он все еще находился в воспоминаниях о встрече с прекрасной и невероятной Корнелией. Ее улыбка заставляла улыбаться Феликса во весь рот, независимо от того, кто был рядом. Прохожие оглядывались на него и что-то говорили ему вслед, но Феликса это совершенно не интересовало. Он был поглощен мыслями о возлюбленной.
Летя так через весь город в казармы, он и не заметил, как в потемках на пустынной улочке появился мужчина. Феликс увидел незнакомца, лишь когда уткнулся в него носом. Мужчина был среднего роста худощавый с черными как смоль волосами, выглядывавшими из-под капюшона, и невероятно бледной, особенно для этих мест, кожей. Мужчина стоял посреди прохода боком к Феликсу, уставившись в стену. Феликс попытался обойти незнакомца, но тот каким-то невероятным образом все равно был прямо перед ним, хотя Феликс и не замечал его движений.
- Может ты найдешь себе другую стену для изучения или тебе помочь? – скрепя зубами спросил разозленный Феликс.
- Ты доволен своей жизнью солдат? – мелодичным голосом, все еще не оборачиваясь, спросил мужчина.
Феликс не собирался говорить с наглецом. Сжав руки в кулаки он замахнулся прямо в голову неизвестного. Но в то мгновение, когда его кулак должен был коснуться цели, мужчина оказался справа от Феликса, легко удерживая левой рукой кулак юного легионера. Шокированный Феликс не мог произнести и слова.
- Я наблюдал за твоими тренировками, - спокойно продолжил незнакомец, - молва говорит правду – ты и вправду весьма одаренный боец. Даже бывалым воинам не дано такое умение.
Феликс отнял свою руку из ледяной хватки незнакомца, пытаясь рассмотреть его лицо.
- Чего ты хочешь? – тяжело дыша, спросил недовольный юноша.
- Я хочу предложить тебе нечто большее, чем преклонение перед алчными людишками, и возможность преувеличить свои таланты до небывалых высот, - журчащим голосом объяснил мужчина.
Холод от руки незнакомца все еще чувствовался на руке Феликса, а его нежный голос лишь усиливал чувства страха и ужаса от близости этого человека. Сердце Феликса судорожно стучало, умоляя, бежать прочь от него и не оглядываться.
- Я доволен своей судьбой, - стараясь произнести все наиболее ровным и уверенным голосом, произнес Феликс.
Он не стал дожидаться реакции незнакомца и пошел дальше по улице. Через несколько шагов он оглянулся назад, чтобы посмотреть на мужчину еще раз, но того уже не было в переулке. Если бы не холод в руке, Феликс решил бы, что ему и вовсе все почудилось.



Встреча со странным мужчиной все никак не выходила из головы Феликса. Он стал более ожесточенным и свирепым в поединках. Забывшись на столько, что сломал одному бедняге руку во время боя. Единственное, что теперь утешало его и успокаивало – это встречи с Корнелией. Ему можно было покидать казарму лишь три раза в неделю, поэтому в остальные дни он старался как можно больше занять себя физической работой.
Спустя несколько недель, его патрон Фульвий Сергий Третий пришел проведать, насколько хорошо справляются его люди со своей новой работой. И, хотя центурион неплохо отзывался обо всех вновь прибывших, Фульвий ходил вдоль них с недовольным лицом.
- Самые лучшие результаты показал Ваш Феликс, он лучший из всех, кто вообще здесь когда-либо обучался, его отметил сам трибун, - заключил улыбающийся центурион Луций.
- Хм, - удивленно приподняв брови, посмотрел на центуриона Фульвий.
Патрон подошел к Феликсу, задумчиво рассматривая его фигуру. Фульвий едва дотягивал до плеча Феликса. Фульвий вытянулся во весь рост, чтобы казался выше, и сосредоточено всматривался в лицо Феликса, а затем ехидно улыбнулся и отошел в сторону.
- Его берегли, как юную девственницу, неудивительно, что он так вырос, - усмехаясь, съязвил Фульвий, - мое детство было гораздо труднее, - пожаловался он центуриону.
Феликсу хотелось броситься на мерзкого лжеца и выбить из него всю его надменность.
- Ах, да, - обернулся, уходя Фульвий, - в нашей деревне был пожар после нашего отъезда, к счастью сгорело всего несколько домов и погибло немного скота, - неряшливо продолжал он, - к счастью, погиб лишь только твой отец, больше никто серьезно не пострадал, - совершенно холодно и безучастно закончил Фульвий, будто он говорил о мелкой скотине, а не о человеке.
- Что? – не веря своим ушам, переспросил Феликс и сделал шаг вперед, но его схватил за руку рядом стоящий и потянул назад в строй.
- Служи с честью, какую оказывает тебе Великий Рим, - глядя на растерянного Феликса, торжественно произнес Фульвий и ушел.
Феликс Не мог поверить его словам. Он никак не представлял себе, что может так скоро потерять отца, что не сможет попрощаться с ним. Но еще большее негодование вызывали в нем ехидство и надменность Фульвия Третьего. Хотя его отец не был особо милостивым, но он никогда не зверствовал и с уважением относился к своим работникам. Фульвий Третий был совершенно эгоистичным бездушным и жадным существом. Он никогда не упускал возможности показать свое превосходство по рождению, и поиздеваться над людьми.
Остаток дня для Феликса прошел как в тумане. Он с трудом мог сосредоточиться во время тренировочных боев, пропустил несколько ударов и едва не проиграл один поединок.
- Сегодня будешь драить полы во всех казармах, - разъяренно кричал на него центурион и, схватив длинную палку, со всей силы ударил Феликса по тыльной стороне колена.
Феликс скривился от боли и опустился на одно колено.
- Ты каждый день будешь терять в бою товарищей, пока сам будешь жив, - не успокаивался Луций, - если ты не сможешь, глядя смерти в глаза, сосредоточиться и делать свое дело, ты подведешь опасности всю когорту, все войско, Рим! - изо рта центуриона летели брызги от ярости, с какой он старался произнести каждое слово.
Таким злым и безумным его еще никто никогда не видел.
- Рим – единственный, о чьем благополучии ты должен думать и переживать, - склонившись над Феликсом и вплотную приблизившись к его лицу, яростно шипел Луций.
Благополучие Рима меньше всего интересовало Феликса. Он с трудом сдерживал себя от того, чтобы набросится на центуриона. Скрепя зубами, он поднялся в полный рост и презрительно свысока посмотрел на Луция.
- Вон с площадки, - указывая на коридор, ведущий к солдацким комнатам, приказал Луций, - и чтобы к завтрашнему рассвету все блестело!
Стоя на коленях с тряпкой в руках в очередной комнате, Феликс не чувствовал унижения из-за того, что ему поручили такую грязную работу. Его переполняла злоба за то, что к смерти его отца, великого воина Эрота не отнеслись с должным почтением, даже наоборот, лишь пренебрежение, словно он был вшивой бродячей собакой, живущей объедками. Он не мог унять свой гнев и боль, раздирающую его изнутри, самостоятельно. И в этом мире был лишь один человек, что мог унять его раны.
Он оставил тряпку с ведром в углу комнаты и тихо пошел по коридорам. Незаметно он перелез через стену, отделявшую их от основного города, и по маленьким улочкам и переулкам побежал к любимой.
Феликс тихо пробрался через небольшой сад к ее балкону и начал бросать в него маленькие камешки, прячась за высоким кустарником. Однако вместо Корнелии на балкон вышла ее подруга пышка Цицилия.
- Кто здесь? Чего вы хотите? – неуверенно и едва слышно спросила девушка.
- Позови Корнелию, - также тихо ответил Феликс, стоя уже под самым балконом.
Цицилия вскрикнула от испуга, но прикрыла рот рукой, увидев Феликса.
- Она занята, тебе нечего здесь делать уходи, - злобно сказала пышка.
- Я не уйду, мне надо с ней поговорить, - твердым голосом настаивал Феликс, - я буду ждать ее у кипариса, - добавил юноша и скрылся в темноте парка.
Феликс метался по маленькому парку, как дикий зверь в клетке. Его заставлял вздрагивать каждый шорох, и он был готов наброситься на любого, кто попытается выдать его незваное присутствие. Он начал думать, что стоило сразу позвать Корнелию, ведь упрямая Цицилия могла и не передать Корнелие его слова. Цицилия всегда относилась к Феликсу с пренебрежением и недоверием. В первые его встречи с Корнелией она всюду следовала за ними, как привязанная.
Феликс уже собирался вернуться к балкону, чтобы забраться в дом, и самому найти Цицилию, как услышал шаги и тихие голоса между деревьев. Он затаился и был готов напасть в случае необходимости. На поляну вышли две девушки, оглядываясь по сторонам и пытаясь увидеть хоть что-нибудь в темноте. Феликс быстро вышел из укрытия, чем невероятно напугал подруг. Но он не стал останавливаться и объясняться. Подскочив к Корнелии, он с такой силой прижал ее к себе, что бедняжка застонала от боли.
- Прости, прости, я не хотел причинить тебе вред, - сразу же заизвинялся Феликс, не отпуская рук Корнелии.
- Ничего, я в порядке, - успокоила его девушка и положила одну руку ему на плечо, - что случилось? Расскажи мне, - глядя в глаза продолжила Корнелия.
- Не здесь, - быстро взглянув на Цицилию, ответил Феликс.
Подруга хотела возмутиться, но Корнелия остановила ее жестом.
- Хорошо, я знаю тихое место, - почти улыбаясь, согласилась Корнелия и потянула Феликса за собой.
Это был еще центр города, но уже не такой респектабельный. Они подошли к заднему входу дома свиданий, и Корнелия аккуратно постучала подвешенным на веревке маленьким молотком в дверь. Через минуту ее открыла сгорбленная костлявая старуха. Прищурившись, она внимательно осмотрела, мило улыбающуюся, Корнелию. Глаза старухи уже привыкли к темноте, когда подошла очередь осмотра Феликса. Его взъерошенный и безумный вид напугал старуху, и она немного отклонилась назад. Корнелия мягко обняла руку Феликса и переплела их пальцы.
- Входите, - сделав несколько тяжелым вздохов, прохрипела старуха.
- Мне рассказали об этом месте подруги, - пояснила Корнелия, увидев непонимание в глазах Феликса, - здесь нас никто не потревожит, - девушка продолжала все также аккуратно держаться за его мускулистую и напряженную руку.
Из-за какого-то невидимого угла к ним выскочил босоногий мальчишка с фитилем в руках. Старуха что-то прошептала ему на ухо и сняла ключ со связки. Он радостно начал махать им рукой, призывая идти за ним.
Хотя света в доме почти не было, но запахов грязи и сырости не чувствовалось. Мальчишка открыл им дверь и исчез в темноте. Вскоре свет пары свечей начал обрисовывать контуры комнаты и Корнелия вошла в комнату, потянув за собой Феликса. Мальчишка зажег еще с десяток свечей и, загадочно улыбаясь, быстро закрыл за собой дверь.
К комнате был небольшой стол с зеркалом, двумя большими кувшинами воды, миской, ведрами, пара стульев и огромная кровать с хорошим постельным бельем персикового цвета и вышитыми цветами. Все было добротного качества.
- Что это за место? – подозрительно спросил Феликс, глядя в упор на Корнелию.
Но девушка ничуть не смутилась его вопроса. Она спокойно села на край кровати и, нежно улыбаясь, посмотрела на Феликса.
- Что ты хотел такого важного рассказать мне, что пришел так поздно к моему дому? – мягко спросила Корнелия.
В голове Феликса роилось столько мыслей и дурных слов, что он не мог решить, с чего лучше начинать. Но как только он открыл рот, слова роем вырывались из него. Он начал ходить из стороны в сторону по комнате, рассказывая, как любил отца, и как ненавидит Фульвия. Как хочет отомстить ему за все издевки и непочтение к смерти его отца. Как ненавидит Луция, и что ему еще никогда не было так больно и так тяжело.
- Ты единственный луч солнца для меня в этой жизни, - закончил Феликс, обернувшись к девушке, которая не двинулась, выслушивая всю его исповедь.
Корнелия поднялась с кровати и подошла к Феликсу. Она взяла его за руки и потянула в сторону кровати. Усадив парня, она присела рядом и, погладила рукой его по лицу. Феликс закрыл глаза, наслаждаясь ее нежным прикосновением. Корнелия села ему на колени, устроившись к нему лицом, и обняла его лицо обеими ладошками.
- Все наладится, - тихо и как можно мягче произнесла Корнелия.
Сердце Феликса сильно билось в груди, словно пыталось вырваться наружу. Корнелия мягко поцеловала его в лоб, затем в нос, щеку, во вторую. Она остановилась у самых губ в нерешительности. Феликс обнял ее за талию и притянул к себе.
Он еще никогда не чувствовал такого напряжения и удовольствия, находясь с девушкой. Они оба были мокрыми от горячих поцелуев и страстных объятий. Переплетенные словно единое целое они извивались в такт неистового порыва. Томные стоны Корнелии и тяжелые вздохи Феликса заставляли двигаться их снова и снова, еще и еще. Пока оба не потеряли окончательно силы, уснув, в объятиях друг друга.



Проснувшись утором, Феликс не почувствовал рядом лежащей Корнелии и в ужасе подскочил с кровати. Девушка сидела перед зеркалом и поправляла растрепанные за ночь волосы. Она с округлившимися глазами смотрела на безумного Феликса. Увидев свою возлюбленную, он расслабился и присел рядом с ней, нежно обняв за талию.
- Доброе утро, любовь моя, - прошептал ей на ушко юноша.
- Доброе утро, - довольно улыбаясь, ответила ему Корнелия.
- Вернись в постель, и я никогда не дам сойти этой прекрасной улыбке с твоего личика, - уговаривал ее Феликс, целую в лебединую шею, и медленно спускаясь поцелуями к плечу.
Девушка закрыла глаза от удовольствия, но, сделав глубокий вдох, отодвинулась от него.
- Мне пора идти, иначе меня будут искать, - очень мягко, но быстро ответила Корнелия.
Феликс мягко погладил ее по щеке и нежно поцеловал ее в губы.
- Будь моей женой, - с надеждой предложил Феликс, глядя ей в глазах.
Но вместо радости или замешательства в ее прекрасных глазах вспыхнуло пламя ярости. Корнелия вскочила со стула, словно Феликс предложил ей убить кого-то из близких.
- Замуж, за тебя? – задыхаясь, прокричала Корнелия, - кто ты, а кто я? Ты в своем уме? – продолжала возмущаться Корнелия.
- Думаешь, я буду ждать тебя с войны? Я не для этого родилась! Я хочу получить от этой жизни все, что возможно! И жалкий легионер в этот список не входит, - злобно плевалась оскорблениями Корнелия прямо в лицо шокированного Феликса.
Он не мог понять, как в одно мгновение из прекрасной милой и нежной девушки Корнелия превратилась в бесчувственную горгулью. Все его тело напряглось от гнева, руки сжались в кулаки с такой силой, что на них проступили вены, а зубы стиснулись до боли в скулах. Но Корнелия, не замечая всех этих перемен в Феликсе, продолжала возмущаться.
- Может, мы и жить в деревню отправимся? – с издевкой спросила девушка, но Феликс не произнес ни звука, играя скулами от злости и тяжело дыша, - благодари Венеру за то, что подарила тебе эту ночь со мной, и больше не приходи ко мне. Я найду себе другого, - выпалила, словно плюнув в лицо, Корнелия и выбежала прочь из комнаты.
Феликс не мог успокоиться и не мог понять такого лживого поведения. Его порабощала мысль о том, что вокруг него лишь алчные лжецы и притворщики. Он ненавидел весь мир. И больше всего продажный и прогнивший Рим. Он не хотел сражаться и проливать кровь за людей, которые совершенно не ценят человеческой жизни.
Возвращаясь в казармы, Феликс почти бежал, расталкивая всех, кто оказывался у него на пути, невзирая на их чины и положение. На пороге казармы он едва не снес своего патрона. Тот был также чем-то очень раздосадован.
- Как ты смел нарушить приказ? Покинуть казарму? Я привел важных людей посмотреть на тебя, а ты, грязная свинья, посмел уйти? – начал отчитывать его Фульвий, - лучше б ты сдох вместе со своей мамашей полоумной! – в гневе кричал патрон.
Слова Фульвия о матери стали последней каплей для Феликса и, вероятно, роковыми для Фульвия. Весь мир одинокой сироты сузился для крохотной точки на лице его давнего мучителя. И Феликс, не раздумывая о последствиях, ударил в эту самую маленькую точку.
Фульвий сразу же потерял сознание от такого мощного удара. Рядом стоящие его друзья в ужасе разбежались в разные стороны. Феликс приподнял одной рукой Фульвия с земли, а второй продолжал бить, словно пытался выбить из него всю свою ярость и боль. Несколько секунд все стояли, не двигаясь, в ужасе наблюдая за происходящим. Спустя лишь некоторое время Феликса попытались оттащить несколько солдат, схватив его за руки. Но он разбросал их в разные стороны и хотел вернуться к Фульвию. К этому времени на призывы о помощи начали сбегаться люди. Феликс еще долго боролся с подоспевшими солдатами. Никто не мог схватить его и удержать. Словно раненный зверь Феликс кричал и разбрасывал своих соперников по сторонам. Он сломал несколько рук и ног, пока целая куча солдат не навалилась на него разом, свалив на землю. Феликс боролся до последнего. Его избивали уже лежачего, чтобы он не смог подняться и еще кому-либо причинить вред. Страх заставлял их бить его снова и снова, до тех пор, пока он не перестал издавать хоть какие-то возмущенные звуки. Феликса оттащили и бросили в тюремную камеру.
Феликс начал приходить в себя от сильной боли в боку. Ему сломали ребро, и оно упиралось в легкие. От этого ему было тяжело дышать. Феликс откашлялся, едва стерпев невероятную боль, и у него на руке остались следы крови. Феликс с трудом смог сесть, оперевшись спиной о стену. Одним глазом он почти ничего не видел. Парень провел рукою по лицу. Оно было опухшим окровавленным и ужасно болело. Все его тело болело и ломило, как изнутри, так и снаружи. Феликс усмехнулся от того, что сейчас он в полной гармонии сам с собой – его сердце разбито, душа изувечена, а тело покалечено.
Дверь противно заскрипела и, хромая, в комнату вошел рыжеволосый и всегда веселый Марк. Он оглянулся назад и ближе подошел к Феликсу. На этот раз на его лице не было и намека на радость и веселье.
- Неужели солнце погасло? – пытался подшутить над ним Феликс, криво улыбаясь от разрывающего грудь кашля с привкусом крови.
- Ты совсем с ума сошел? Зачем бросился на патрона? Зачем своих искалечил? – не обращая внимания на неуместную шутку, шепотом спросил Марк, - о чем ты думал? Ты же мог стать лучшим воином в мире? Твое имя затмило бы славу Геракла. Зачем? – волнуясь, продолжил друг.
- Хватит, - послышался встревоженный шепот из-за двери.
- Они казнят тебя, Фульвий до сих пор без сознания и вряд ли придет в себя, - с горечью произнес Марк, - прощай, друг, - едва слышно сказал Марк.
- Ха! – улыбаясь, выдохнул Феликс, - родился в крови и боли раньше времени, так и умру.
От сожаления и скорби Марк до белизны сжал губы и тихо вышел из камеры.
Феликс закрыл глаза, и по его щеке потекла слеза, смывая грязную кровь, размазанную по лицу непобедимого великана. Он жалел лишь о том, что из-за него так рано скончалась его мать, не подарив еще нескольких сыновей на радость его отца. Он сожалел, что Эрот так и не увидел внуков. Но он радовался, что хотя бы напоследок избавил мир от такой мерзкой твари, как Фульвий. Солнце садилось, создавая угнетающий мрак в холодной вонючей сырой камере. Феликс все больше уходил в забытье, то ли засыпая, то ли теряя сознание. Его каждый раз возвращал в убогую реальность болезный кашель. Только сильное сердце не хотело сдаваться и громко стучало, отдаваясь эхом в ушах.
Сквозь сон Феликс почувствовал, как к его раздраженному лицу приложили что-то холодное. Он открыл глаза, чтобы поблагодарить за эту доброту, но неожиданно увидел перед собой того странного мужчину из темного переулка. Феликс решил, что он все еще спит.
- Мальчик мой, они так жестоко поступили с тобой, - его сладкий переливающийся голос также лечебно действовал на слух Феликса, как и холодные прикосновения.
- Я соболезную твоей утрате, - с невероятной нежностью и грустью произнес мужчина, - но я могу предложить тебе новую семью, - незнакомец смотрел на него, ожидая ответа.
Феликсу показалось, что лучи уходящего солнца отражаются яркими искрами на коже мужчины, а его глаза имели неестественный красный оттенок.
- Чего Вы хотите от меня? – с трудом спросил Феликс.
- Мне интересен твой талант ведения боя, - пояснил мужчина, - я могу помочь тебе усилить его. А еще могу подарить тебе очень долгую и интересную жизнь, - продолжил он.
- Так чего Вы хотите от меня? – так и не услышав главных условий сделки, настаивал на своем Феликс.
- Я хочу, чтобы ты присоединился к моей семье и был ей верен, - холодно объяснил незнакомец.
- Идет. Но Вам не вытащить меня отсюда, - усмехнулся, откашлявшись, Феликс и закрыл глаза, желая погрузиться как можно глубже в сон, чтобы больше не проснуться.
- Об этом не волнуйся, - довольно сказал мужчина и с легкостью поднял Феликса на руки, словно тот ничего не весил.
От неожиданности Феликс открыл глаза и хотел возмутиться, но хитрая улыбка на лице красноглазого незнакомца говорила, что может он гораздо больше, чем поднять вес, в разы превышающий его собственный. И Феликс решил, что будь это безумный сон, или наяву, он не станет мешать, так как терять ему больше нечего, и будь, что будет.
Сделав еще один уверенный шаг к выходу, мужчина мгновенно выпорхнул из клетки.