Саммари: Провидение свело двух похожих друг на друга девушек в одном месте и в один час. Злой рок или судьба? Спросите это у мужчины, которому не повезло полюбить одну из них.

Предисловие от автора: Всякая страсть ведет к смерти. Не к физической, нет. К духовной. Человек считает себя свободным в своем разврате, а на самом деле бежит за желаниями своей плоти как собачка на коротком поводке. Побеждайте в себе дрянь под названием "похоть". Не подчиняйтесь ей. Боритесь. Ее шепот будет звучать у вас в голове музыкой, и вы сами не заметите, как провалитесь в грязь и помои с головой, будучи уверенными, что летите к небесам.

Изнуряюще жаркие летние дни на рынке рабов тянулись долго. В воздухе постоянно висела пыль, тяжелый смрад потных тел душил проходящих мимо богатых горожан. Повсюду царила настоящая какофония звуков: голоса продавцов, зазывающих посмотреть на живой товар, споры о цене, хлесткие удары бичей и следующие за ними жалобные крики. Жизнь здесь кипела.
Богатая дама, одетая в нарядный хитон из индийских тканей, с равнодушным видом прохаживалась вдоль помостов с рабами, нигде надолго не останавливаясь. Позади нее шла рабыня и несла над головой госпожи раскрытый зонт. Мужчины оборачивались на них, гадая, известная ли эта дама и откуда она. Выглядела госпожа весьма неплохо: светловолосая и светлоокая, высокая и стремительная как ветер. За ней тянулся тонкий шлейф ароматов магнолии, который в общей массе неприятных запахов оставлял в умах людей след более яркий, чем красота или знатность.
Внимание дамы привлек дощатый помост в центре рынка, на котором стояли рабы, привезенные из Сирии, Фригии и Египта. Смуглые мужчины выглядели хорошо, в отличие от остальной части рынка они не были тощими или излишне замученными неволей. Женщины были красивы, многие обучены танцам и игре на музыкальных инструментах, за некоторых из них просили до тридцати мин. Помост с ними был самым популярным среди покупателей.
Невысокий плотный мужчина с темными завитками густых волос громко попросил показать ему одну рабыню. Из группы невольников она выделялась сразу. В отличие от остальных она была светловолоса и белокожа, лохмотья на ней выглядели лучше и чище, висели даже дешевые бусы. Торговец явно надеялся продать ее подороже и не скупился на антураж.
— Сколько за нее? — важно спросил мужчина, рассматривая девственно чистое тело.
— Сорок мин. Она невинна и послушна, легко обучается. Рабы на корабле научили ее танцам и пению.
— Значит, она танцует?
— Немного.
— Не верю я в ее невинность. Это же военная добыча. — Мужчина явно пытался сбить цену. — Она, должно быть, уже не раз прошлась по рукам. Мне порченный товар не нужен.
Рабыня, взглянув на него из-под густых светлых ресниц, разом побледнела. Перспектива оказаться в его руках напугала ее.
— Клянусь Афиной, она невинна как дитя!
— И всё же сорок мин за нее слишком много…
— Я дам сорок пять.
Все взгляды обратились к богатой даме, скрытой в тени зонта. Это ее чистый голос прозвучал в толпе столь неожиданно. Даже угрюмые рабы обратили к ней свои загорелые лица.
— Ты согласен? — сверкнула глазами дама, обращаясь к торговцу. — Я даю больше, чем ты просил.
— Постойте, я ведь увидел ее первым, — вступился за свою добычу мужчина. Как и многие из его породы, ему не хотелось на глазах у всех уступить в чем-то женщине. Он с решительным видом повернулся к торговцу. — Даю за рабыню сорок семь мин. И то лишь за то, что она танцует.
Торговец не верил своему счастью. Рабыня же, на мгновение узревшая в знатной даме спасительный блик надежды, вновь стала белее снега при взгляде на своего покупателя. Трудно было поверить, что его цену, и без того неприлично завышенную, хоть кто-нибудь захочет перебить. Как и все здесь, она недооценила характер женщины, пришедшей сегодня на рынок рабов.
Дама вздернула подбородок ровно настолько, чтобы показать горделивый нрав, а не ослиное упрямство. Рабыня, державшая зонт, слегка покачнулась от налетевшего с моря теплого ветерка, и на мгновение благородные черты лица госпожи осветило яркое солнце. Некоторым показалось, что в светлых глазах ее зажглось настоящее пламя, но это всего лишь был солнечный блик – краткий, как вспышка.
— Я куплю эту рабыню за пятьдесят мин. Захочешь ли ты спорить дальше или отпустишь девушку со мной? Я найду ей лучшее применение, чем согревать твою постель.
Она в упор посмотрела на мужчину: он заметно помрачнел. Судя по всему, дать больше он был не в состоянии.
— Да забирай, — плюнул он. — Всё равно она не стоит и половины этих денег.
Дама протянула рабыне руку, чтобы помочь ей спуститься. Это был знак того, что с этого момента дама полностью владеет ею. Девушка неловко сошла вниз, еще не осознавая до конца, что страшная судьба миновала ее стороной, едва лишь задев своим черным крылом.
Когда рабыня и госпожа оказались рядом, многие из бывших там горожан отметили поразительное внешнее сходство обеих девушек. Обе были светленькие как истинные дети Аполлона и обе были почти одной комплекции и роста. Если бы рабыне не обрезали ее косы, как того требовали строгие правила, сходство между девушками было бы еще более явным.
— Надо же, вблизи ты еще краше, дитя, — полушепотом сказала госпожа, заглядывая в бледное лицо невольницы. — Ты прямо… моё отражение.
— Я не достойна такой похвалы, госпожа, — ответила девушка на превосходном греческом. Она действительно была умна, раз выучила его так скоро.
— Это не похвала. Не будь ты на меня похожа, то пошла бы к тому быку, который торговался первым. Наше сходство – твоё спасение. Помни об этом.
Рабыня упала на колени и склонилась до самой земли, благодаря госпожу и восхваляя богов, приведших ее сюда. Может она и умна, подумала дама, да только пуглива как птица и излишне юна, чтобы знания превратить в мудрость. Придется поработать над этим.
«Не благодари, меня, глупая. Ты ведь понятия не имеешь, что принесет тебе наша встреча».

Дом гетеры Эльпиры был одним из самых богатых в Афинах. Его стены из белого мрамора еще издалека привлекали взгляды путников, а удобное расположение создавало вокруг строения приятный глазу природный пейзаж. Содержать это великолепие было непросто, но для той, кто с восемнадцати лет продавал искусство любви и красоту чувств, деньги не были проблемой.
Само слово «гетера» означало «спутница, подруга». Далеко не каждый мужчина мог позволить себе роскошь иметь ее, и на то был ряд причин. Главная из них – это то, что эротические услуги были хоть и главной составляющей профессии гетеры, но далеко не единственной. Девушки, избравшие для себя эту роль, всегда были хорошо образованы, начитаны, знали языки и разбирались в искусстве, и удовольствие общения с ними ценилось не меньше плотских утех. Они вдохновляли философов, скульпторов, участвовали в политической и общественной жизни, они были свободны и независимы, и именно это тянуло к ним мужчин как магнитом. К тому же, гетера оставляла за собой право отказаться от близости с поклонником, если он ей не понравился. Порой их внимания добивались годами, некоторые безумцы готовы были платить любые, даже самые баснословные деньги за один только вечер в компании такой девушки. До наших дней дошла история гетеры Фрины и царя Лидии: будучи совершенно к нему не расположенной, она назвала ему настолько невероятную цену, что впоследствии царю пришлось даже поднять налоги, чтобы как-то возместить ущерб, нанесенный городской казне его любовными похождениями.
Гетера Эльпира была известна в Греции. Еще в юности слава о ней вышла далеко за пределы родных Афин, и во многом благодаря этому к своим двадцати пяти она уже имела солидное по тем временам состояние. Но в последнее время у нее появились проблемы с одним из поклонников, который донимал ее день и ночь, не давая проходу. Звали его Кайус. Прославленный воин, хороший стратег и верный последователь царя и полководца Александра Македонского, он был уже в летах и отошел от дел, уединившись в огромном имении, подаренном ему за заслуги перед страной. Долгие годы военной жизни научили его обходиться малым, поэтому он совершенно не умел тратить деньги, и от этого его богатство только росло и процветало, делая Кайуса желанным гостем на любых пиршествах. Однако светские мероприятия также были ему не по вкусу, и он вел жизнь довольно уединенную, если не сказать затворническую. Многие гетеры готовы были бороться за его внимание, ведь он был богат и известен, но ему приглянулась именно высокомерная Эльпира – единственная, кто даже не смотрел в его сторону. С тех пор он в буквальном смысле стал ее преследовать.
— Он постоянно докучает мне своей настойчивостью, — жаловалась Эльпира своей новокупленной рабыне, когда та расчесывала ее длинные светлые волосы. Локоны искрились на свету подобно золотой пряже. — Как же мне повезло, что я нашла тебя. Мы с тобой просто удивительно похожи! Наша встреча была не случайна, это не иначе как дар богов. Но напомни-ка мне своё имя, дитя.
— Афинодора, госпожа.
— Да, точно. У меня будет для тебя одно важное задание, Афинодора.
Рабыня, которую мы видели на рынке рабов испуганную и несчастную, заметно преобразилась с тех пор, как ее купили. Теперь на ней была хорошая чистая одежда, простенькие, но весьма милые аксессуары, да и в целом она стала выглядеть свежее и краше.
— Приказывайте мне, госпожа.
— Прежде я хочу спросить, на что ты готова ради меня.
Афинодора тщательно расчесывала каждую прядь волос серебряным гребнем и была крайне сосредоточена. Голос ее прозвучал несколько отчужденно:
— Вы спасли меня, и жизнь моя принадлежит вам. Я выполню любой ваш приказ, госпожа.
— В таком случае, я хочу, чтобы этой ночью ты пошла к Кайусу вместо меня. — Эльпира обернулась к ней через плечо. — Сделаешь это для меня?
Рабыня лишь глупо хлопала ресницами, пока смысл сказанного доходил до нее. Когда она всё осознала, с губ ее сорвался слабый вздох, и гребень со стуком выскользнул из ослабевших пальцев. Эльпира даже не вздрогнула. Ее суровый, безжалостный взгляд буравил лицо Афинодоры, не допуская иного ответа кроме положительного.
— Ты заставляешь меня ждать, дитя, — молвила она. — Ты сделаешь это для меня?
Было видно, что Афинодора растерялась. Ей понадобилось мгновение, чтобы прийти в себя.
— Если это ваш приказ, госпожа, я не в праве ослушаться.
Эльпира холодно улыбнулась и вновь вернулась в прежнее положение, позволяя продолжить расчесывание. Афинодора непослушными руками подняла гребень с пола.
— Я всё продумала, — поделилась гетера прежним спокойным тоном. — Вы встретитесь в условленном месте в кромешной темноте, чтобы он не сразу сумел различить подмену. Наверняка глаза уже давно подводят его, он ведь так стар и уродлив. Я разве не говорила, что он похож на побитую собаку? Хотя чего это я, ты всё равно успеешь рассмотреть его сегодня. Ты будешь делать вид, что ты – это я, сделаешь всё, чего бы он от тебя не попросил, а когда правда раскроется, передашь ему мои слова: «Никогда гетера Эльпира не отдаст свою любовь старику, от лица которого отворачивается даже солнце». Запомнила? Теперь повтори всё, что я сказала.
Афинодора послушно повторила слова Эльпиры, причем не один раз, а трижды. Только так госпожа убедилась, что девчонка всё поняла и усвоила. За это время на щеках гетеры стал проявляться легкий румянец, а в глазах-льдинках заиграли игривые искорки. Это было возбуждение перед опасной игрой, знакомое всем, кто хоть раз ввязывался в опасные авантюры. Она так и видела перед собой унижение надоевшего ей поклонника, и в душе ликовала над столь славной победой над ним.
Внезапно в ее мечты вторгся слабый голос Афинодоры:
— Могу я предостеречь вас, госпожа?
— О чем ты?
— Судя по вашим рассказам, господин Кайус имеет характер довольно сложный и вспыльчивый. Вы не боитесь, что после вашей шутки он захочет отомстить?
Эльпира равнодушно отмахнулась. Дескать, подобные опасения не стоят внимания. Розыгрыш всегда остается всего лишь розыгрышем, за такое не сжигают публично и не побивают камнями на площади. Всё, что ей было нужно – это раз и навсегда отвадить от себя неприятного ухажера.
Как жаль, что после стольких лет общения с мужчинами она так и не научилась до конца понимать их природу. Она не знала, что некоторые из них никогда не прощают оскорблений.

Солнце уже почти скрылось за горизонтом, когда Кайус твердым шагом прошел по дороге, ведущей к дому знаменитой гетеры. Он торопился. Несвойственная ему прежде нервозность чувствовалась в каждом движении, на некогда хмуром лице читалось волнение. Он едва мог верить своей удаче: прекраснейшая из женщин сказала ему да.
Откровенно говоря, ему было не по себе. Время безжалостно. Годы, прожитые в постоянных скитаниях и военных стычках, превратили его из нескладного подростка в худощавого, вечно сурового мужа. Он не обладал мускулатурой атлета, а наоборот – имел вид слабый и хилый. Благодаря этому он обладал феноменальной скоростью и ловкостью, а о его гибкости даже враги слагали легенды. Однако внешне он всегда проигрывал высоким, закованным в броню молодым солдатам. Не красило его и то, что бесчисленное число боев наградило его страшными шрамами, один из них даже изувечил лицо – он начинался под левым глазом и, пересекая губы, заканчивался на подбородке. От пережитых ужасов плена, пыток, рек крови, потерь близких и прочих кошмаров войны его прежде черные волосы полностью поседели. Даже сейчас, после стольких лет мирной жизни он продолжал просыпаться по утрам с криком. К своим сорока пяти он действительно стал похож на старика. Но не зря философы говорят, что любовь может изменить человека до неузнаваемости: как только Кайус увидел Эльпиру, блистательную в своей молодости и красоте, он позабыл обо всем. Теперь все его мысли были заняты лишь ею одной.
Он остановился возле высокой каменной ограды и осмотрелся. Никого. Шепот листвы над головой, казалось, повторял нежным голосом гетеры переданное сегодня сообщение: «Приходи ко мне, как только стемнеет, и жди возле ворот. Я встречу тебя там». Как благосклонны к нему сегодня боги! Если все пройдет как надо, Кайус мысленно пообещал принести щедрые дары Афродите и могучему Эросу – этим вечным спутникам любви и влюбленных.
Вдалеке мелькнула тень, и сердце бывшего вояки ускорило темп. Вскоре к нему подошла высокая женская фигура, закутанная в плащ. Он сразу узнал Эльпиру. Голову ее покрывал легкий платок, который она придерживала рукой; одежда была непривычно проста и закрыта.
— Не верю глазам моим! Ты здесь! — воскликнул Кайус громко. Теплая ладошка тут же прикрыла ему губы; он с упоением вдохнул аромат ее кожи.
— Тише, нас же услышат, — предостерегла гетера, явно взволнованная. Она воровато осмотрелась по сторонам. — Вы же военный, как можно быть таким неосторожным?
— Мне стыдиться нечего, впрочем, как и тебе. Ты сама позвала меня.
— И всё же я бы предпочла бы не привлекать к себе внимание всего района, если вы не против.
В полутьме вечерних сумерек лицо возлюбленной показалось Кайусу невероятно выразительным. Черты ее стали чуть мягче, щеки пылали румянцем. Даже голос звучал заметно нежнее, хотя раньше каждая фраза из ее уст била не хуже бича. Какая странная и опьяняющая своей прелестью перемена!
Кайус был рад тому, что встреча была назначена на закате. При свете дня его шрамы выглядели пугающе для большинства женщин; увидев их, от него всегда отворачивались, проявляя брезгливость. В обычное время его это мало трогало, но сейчас он хотел чувствовать себя желанным. Пускай даже на короткое время.
Согласно греческим представлениям о прекрасном, в совершенном теле может обитать только совершенная душа. Когда тело искорежено и побито, тобой никогда не будут восхищаться; твой вид будет вызывать только отвращение и страх. Кайус предпочитал внушать именно страх. Многие говорили, что с годами его характер сильно озлобился, но лишь немногие понимали, что причиной тому было элементарное чувство ущербности. Он знал, с какими взглядами провожают его на улице, видел, какими лицемерными могут быть чужие улыбки. Уже давно ему стало ясно: он искренне и всем сердцем ненавидит других людей.
Но встреча с Эльпирой изменила его. Эта прекрасная чаровница заставила его вылезти из кокона, только из-за нее он, пересиливая себя, выходил в люди, чтобы еще раз увидеть милое сердцу лицо. Пусть ненадолго, но он смог вновь почувствовать себя двадцатилетним, а это дорогого стоило.
Гетера, заметив его задумчивый взгляд, скромно улыбнулась.
— Простите, что нам приходится встречаться в таком месте… — Она обвела рукой окружающий пейзаж: деревья оливы, мелкие кустарники и каменную стену, за которой скрывался дом. — Откровенно говоря, я хотела поговорить с вами. Только прошу, поймите меня правильно.
— Ты хочешь, чтобы я оставил тебя в покое?
Эльпира удивленно замолчала.
— Я ожидал этого, — ответил Кайус спокойно. — Не волнуйся, я не стану докучать тебе больше. Проведи со мной эту ночь, и больше ты меня не увидишь, обещаю.
Прямолинейность была еще одной заметной чертой его характера. Вероятно, девушку, привыкшую к изящным признаниям философов и лживым – ораторов, это слегка обескуражило.
— Вы так просты, — ответила она растерянно. — Я была готова к подобным предложениям, но только… где?
— Уверен, богиня земли Гея примет нас, и ее плодоносящая сила передастся тебе сегодня.
Кайус решительно шагнул к Эльпире, и на секунду показалось, будто она вот-вот отступит назад, но этого не случилось. Это было равносильно согласию.
— Назови моё имя, — вдруг прозвучал жесткий приказ.
— Кайус, — выдохнула девушка.
— Громче.
— Кайус!
— Еще громче!
— О боже, Кайус!!!
Затем она увидела, как испещренное рваным шрамом лицо склонилось к ней для поцелуя. Ей стоило большого усилия, – это было заметно, – не отвести взгляд в сторону.
«Великолепно», – подумал Кайус.
«Чудовищно», – решила девушка.
Во время поцелуя Эльпира, мало что в этом понимавшая, доверилась инстинктам и всем телом прижалась к Кайусу, обнимая его за шею; Кайус стянул с ее головы платок и запустил пальцы ей в волосы…
— Только не это, нет! — гетера в ужасе распахнула глаза, но было слишком поздно. Знак ее рабства – обрезанные косы – оказался раскрыт.
Объятия быстро разомкнулись, и сильный толчок буквально отшвырнул девушку на пару шагов назад. Она едва устояла на ногах.
— Ах ты ведьма! — потрясенно воскликнул Кайус. — Демоница, сирена, дитя ехиднино! Обмануть меня решила!
Он машинально поискал рукой ножны и лишь потом вспомнил, что перед встречей оставил всё оружие дома. Тогда он не растерялся и встал в боевую стойку, готовый защищаться от таинственного создания голыми руками.
— Что это за магия? Где настоящая Эльпира? — крикнул он. — Отвечай немедленно, тварь!
Афинодора испугалась его не меньше, чем он ее. Его разъяренный вид привел ее в такой трепет, что она едва могла дышать. Она что-то промямлила в ответ, но Кайус, оглушенный стуком собственного сердца, не услышал ее.
— Говори громче или, клянусь Марсом, я сверну тебе шею!
Афинодору начало трясти.
— Она дома, с ней все х-хорошо… — пролепетала она побелевшими губами. — Я просто рабыня, самая обыкновенная рабыня… Я ничего не сделала… Это был ее п-приказ…
Кайусу понадобилась минута, чтобы осознать: перед ним не мифическое чудовище, а обычная девушка, ничем не опасная. На этот раз защитные рефлексы сыграли с ним злую шутку. Он так привык везде видеть опасность и своих врагов, что в первое мгновение, уличив рядом с собой невольницу с лицом возлюбленной, не поверил в то, что она может быть человеком. С другой стороны, разве могут быть два живых существа так похожи между собой без вмешательства темных сил?
Кайус заставил себя распрямиться и принять чуть менее настороженный вид.
— Я жду объяснений.
Девушка без уверток выдала всю свою историю как на духу. Рассказала, что родилась в совершенно другой стране, потом попала в плен и долго путешествовала на корабле в далекую Грецию вместе с другими своими соотечественниками. Рассказала, что ее имя принесло ей только одни несчастья, и с тех пор как она ступила на афинскую землю, она назвала себя заново – Афинодора. Потом в подробностях объяснила, как попала к Эльпире, как была ей благодарна за спасение и хорошие условия и как согласилась принять участие в этой авантюре, чтобы проучить Кайуса за его настойчивость.
Рассказ получился неожиданно длинным. Уже на середине все страсти и страхи слегка остыли, и герои более-менее успокоились. Было очевидно, что Кайус поверил незнакомке, ведь она рассказала всё в подробностях и без утайки. Он умел различать ложь, и в данном случае это была не она. Когда Афинодора произнесла злополучную фразу, которую передала Эльпира, Кайус, не скрывая обуявших его эмоций, с рыком злости несколько раз ударил кулаком по стволу дерева.
Повисла минутная тишина.
Только сейчас Афинодора заметила, насколько сильно успело стемнеть. Факелов у них не было, луна тоже не освещала сегодня небосклон, и вокруг стояла кромешная ночная мгла. Стало заметно прохладнее.
Афинодора зябко поежилась и бросила беспокойный взгляд в сторону Кайуса. Тот устало прислонился челом к дереву, на котором только что срывал злость, и тяжело вздохнул. Это был краткий миг его слабости, и Афинодора невольно стала тому свидетелем.
— Мне жаль, что так получилось, — искренне призналась она.
— Не нужна мне твоя жалость. — Голос Кайуса прозвучал с легкой хрипотцой, и он тут же откашлялся. — Шла бы ты отсюда. Твоя хозяйка, небось, заждалась.
— Может и заждалась, но я не хочу оставлять вас вот так. Позвольте прежде извиниться.
— В этом я тоже не нуждаюсь.
— Зато я нуждаюсь.
Дерзкий ответ вынудил Кайуса повернуться на голос. Он увидел, что Афинодора стоит, склонившись перед ним в нижайшем поклоне, что было проявлением величайшего уважения.
— Простите меня за то, что я причинила вам боль, я этого не хотела. Я знаю, что для мужчины нет большего оскорбления, чем то, которое я нанесла своим обманом. Моими устами Эльпира назвала вас стариком и уродом. Такое нельзя забыть. К счастью, у меня есть нечто, что поможет искупить мою вину перед вами. Когда я была на корабле, я слышала от других рабов много историй о разных странах и чудесах, творящихся там. Одна из них особенно заинтересовала меня. Это история о том, как получить… бессмертие.
— Я тоже много их слышал. Всё это всего лишь легенды. Если амброзия, этот напиток богов, и в самом деле существует, то не мне обладать им.
— Вам всё равно придется уехать из Афин. Завтра Эльпира всем расскажет о том, что ночью вы не отличили ее от рабыни. Ваше благородное имя будет осмеяно. Вам нельзя оставаться здесь, так что вы ничего не теряете, поехав на поиски своего исцеления.
Кайус мрачно задумался. Он и сам понимал, что жизнь теперь станет для него невыносимой. Для него существовал только один способ вылечиться от своих несчастий – умереть. Не так уж и важно, где именно он найдет свою смерть. Поиски незримых кладов хорошая альтернатива самоубийству.
— Даже если это очередной твой обман, женщина, я хочу выслушать тебя до конца. Расскажи мне всё, что знаешь.
Афинодора осторожно приблизилась, словно сомневалась, можно ли это делать или нет. Кайус никак не отреагировал. То, что она собиралась поведать ему, было дороже всех зримых сокровищ мира. Она отдавала эту тайну лишь потому, что сердцем чувствовала – этому человеку она нужнее.
— Но у меня будет одно условие, — произнесла она негромко. — Пообещайте, что если найдете бессмертие в тех землях, которые я укажу, вы вернетесь и освободите меня.
Кайусу было всё равно. Он знал, что он не вернется.
— Обещаю, — сказал он без раздумий.
Афинодоре его слова оказалось достаточно. Она не поверила в его искренность, но оставила за собой самое важное – надежду. Теперь она могла спокойно поделиться с ним своим самым ценным знанием.
И она рассказала.

Розыгрыш Эльпиры действительно удался: на следующее утро над Кайусом хохотала вся Греция. С тех пор он исчез. Вещи в доме остались нетронуты, рабы не предупреждены, никто ничего не знал и не слышал. Поговаривали, будто он не смог пережить позора и покончил с собой, бросившись с утеса на острые скалы. Другие считали, что он просто уехал в провинцию, где никто не мог знать его имени.
Долгих три года о нем не было никаких вестей.
Но вот в один прекрасный день на афинскую землю ступил странник, называвший себя тем же звучным именем, что и печально известный «слепой любовник», как прозвали его злые языки. Никто не узнал в чертах молодого лица уродливую маску раненого воина. Его крепкое, гибкое тело, будто созданное искуснейшим скульптором из цельного куска белого мрамора, ни одной своей линией не напоминало худощавого старика. Только седина волос еще говорила об истинном возрасте этого человека.
Никто не знал, где остановился новый Кайус. Его видели в самых разных частях города и всегда только после заката. Иногда он появлялся на рынке, иногда в районе богатых аристократов, а иногда возле дома гетеры Эльпиры. Последнее было особенно любопытно для горожан, любящих сплетни и пересуды.
Складывалось впечатление, будто он бродил без цели. Он почти ни с кем не разговаривал и игнорировал все попытки завести с ним знакомство. Стоило кому-то даже просто посмотреть в его сторону, как он тут же высокомерно отворачивался, чем вскоре снискал дл себя славу бесчувственного гордеца. Из-за этого его личность казалась еще более загадочной, и внимание к нему с каждым днем только возрастало.
После недели своего пребывания в городе Кайус, наконец, совершил первый по-человечески прозаичный поступок: подошел к специальной доске, на которой мужчины писали предложения о свидании к той или иной гетере, и обратился там к Эльпире. На следующий день она ответила – подписала чуть ниже дату и час свидания.
Тогда-то Афинодора и услышала его имя впервые за столько времени.
— Я слышала, к госпоже сегодня придет тот самый… поцелованный богами… — шептались между собой рабы в ее доме во время уборки. — Знаете, что про него говорят? Земля еще не видела человека более прекрасного, чем он. По нему вздыхает вся Греция – одинаково и мужчины, и женщины. Кожа у него белая как слоновая кость, волосы длинные, цвета лунного света, так и серебрятся! А глаза точно угли – черные, глубокие, прямо мурашки по коже!
Афинодора не могла в это поверить: неужели Кайус действительно нашел амброзию и теперь вернулся, чтобы сдержать обещание? Тогда почему он до сих пор не пришел? Нет, думала она про себя, наверняка это не он. Мужчины с именем Кайус – не такая уж и редкость в этих краях.
Свидание было назначено на полдень. Эльпира намеренно выбрала такой час, когда городская жизнь идет полным ходом: ей хотелось, чтобы все видели, что знаменитый своей красотой чужестранец предпочел именно ее остальным гетерам. Она хорошо подготовилась к этой встрече. Перво-наперво она позвала к себе Афинодору и велела ей прогуляться куда-нибудь до первых звезд.
— Я не хочу, чтобы ты попалась моему гостю на глаза, твой вид будет ему неприятен. — В последнее время Эльпира всё чаще гневалась на несчастную девушку, причем без видимых на то причин. — И когда будешь уходить, прикрой лицо. Мне надоело, что тебя вечно принимают за меня.
Делать нечего, пришлось подчиниться. Если Афинодора и надеялась увидеть Кайуса сегодня хоть одним глазком, то теперь эти надежды превратились в прах. Ей пришлось напомнить себе, что их встреча в любом случае не сулила ей никаких чудес. Разве что свободу и избавление от рабства, окажись он тем самым… Но она запретила себе думать об этом.
Эльпира не предусмотрела только одного. В назначенный день Кайус бессовестно опоздал и появился около дома лишь затемно. Афинодора к тому моменту уже вернулась. Она как раз помогала одной из девушек закончить ее работу, когда возле парадного входа раздался какой-то шум.
— Вы всё-таки пришли, — раздался властный голос Эльпиры. — Мы уж и не надеялись.
Афинодора аккуратно выглянула из-за дверей, чтобы подсмотреть. Другая рабыня сделала то же самое. Любопытство было здесь вещью обыденной.
Слухи действительно не врали: мужчина, стоявший на пороге, был воплощением совершенства. Но помимо красоты было в нем также и нечто пугающее, отталкивающее. От него веяло опасностью. Афинодора с разочарованием отметила, что он был совершенно не похож на того Кайуса, которого она ждала.
Эльпира встретила гостя в одном лишь пеплосе из тонкой дорогой ткани: его складки ниспадали до самого пола и выгодно подчеркивали все изгибы обнаженного женского тела. В тусклом свете лампионов ее вид казался особенно развратным. Этим она умело подкармливала внутренних демонов всех, кто на нее смотрел; это во многом облегчало общение. Главное правило блудниц: если не можешь взывать к высоким чувством, разбуди низменные.
Мужчине этот образ явно понравился.
— Думаю, нам лучше уйти, — прошептала Афинодоре на ухо другая рабыня. — Госпожа весь день была вне себя из-за того, что господин не пришел вовремя. Нам лучше не попадаться им сейчас на глаза.
Последовать этому совету было проще простого. Девушки быстренько удалились во внутренний дворик. Здесь располагался великолепный просторный сад: пышные кроны деревьев закрывали собой всё небо, благоухающие цветы и кустарники пестрили самими разными красками, воздух здесь даже в самые жаркие дни был свеж и прохладен. Другая рабыня прошла чуть дальше – туда, где располагались их каморки, а Афинодора решила задержаться. Спать ей пока не хотелось.
Она чувствовала, что оставаться рядом с Эльпирой становится для нее всё более сложно, если не сказать опасно. В последнее время госпожа стала вести себя агрессивно: могла плеснуть кипятком в лицо, если невольница была неаккуратна с ее личными вещами, или дать хорошую пощечину, если была не в настроении. Афинодоре в этом плане повезло меньше всего, ее Эльпира недолюбливала особенно. Она была для госпожи воплощением утерянного времени, молодости, которой уже не вернуть. И зависть Эльпиры очень часто находила выход в суровых наказаниях и побоях.
Афинодора подняла глаза к небу и крепко зажмурилась, мысленно взывая ко всем богам: «Прошу, пусть Кайус придет и заберет меня. Помогите ему сдержать данное мне слово. Иначе долго мне здесь не продержаться…»
Тишину дома вспорол жуткий женский вопль. Афинодора так и подскочила на месте. Она узнала голос Эльпиры.
Все рабы тут же кинулись в дом, чтобы посмотреть, что случилось. Афинодора бросилась вслед за ними. Первое, что она отметила, когда вошла внутрь, так это странное поведение тех, кто шел спереди. Все люди словно бы прирастали к месту, останавливались, в ужасе закрывали рты руками. Чтобы сквозь них протиснуться, пришлось приложить немалые усилия.
Наконец, Афинодора смогла зайти в комнату, где все стопились, и ее глазам открылось невероятное зрелище: Эльпира сидела на полу в совершенно неадекватном состоянии и рыдала навзрыд. Ее просто била истерика. Вокруг бесформенной кучей были разбросаны ее же собственные длинные локоны, обрезанные под корень. Сама Эльпира осталась почти лысой.
— Какой кошмар… Какой скандал… Позор… Бесчестье… Невероятно… Что же делать? — слышалось буквально со всех сторон. Все были в шоке.
Афинодоре на плечо легла чья-то рука.
— Идем со мной, — шепнула какая-то девушка. — Тебя зовут.
— Кто зовет?
— Идем, я покажу.
Вдвоем они вышли из дома на свежий воздух и двинулись через сад. Там, в самой глубине как раз располагалась небольшая беседка с колоннами и полукруглой крышей. Место было уединенное.
Внезапно от одного из деревьев отделилась тень и шагнула в их сторону. Появившегося человека не узнать было невозможно: это был тот самый мужчина, который явился к Эльпире накануне. Афинодора в испуге отпрянула. Другая рабыня почтительно поклонилась, после чего получила в руку сверкающую монету и ушла назад в дом. Афинодора осталась с незнакомцем один на один.
К счастью, она быстро обо всем догадалась.
— Значит, это всё-таки вы, — сказала она потрясенно. — Живой!
— Как никогда раньше, — подтвердил Кайус. — Я сильно изменился с нашей последней встречи. Никто не узнал меня. Даже ты.
— Это и не удивительно. Вы совершенно на себя не похожи.
— Всё благодаря тебе, женщина.
— Зовите меня по имени, прошу вас.
Кайус скупо улыбнулся и шагнул ей навстречу. Афинодора боязливо обняла себя за плечи. Почему-то ей было неуютно в обществе этого человека, хоть умом она и понимала, что зла он ей не желает. Тем не менее, он безжалостно обрезал Эльпире косы, обрек ее на страдания до конца жизни. Кто знает, на что он еще способен.
Но к Афинодоре Кайус явно был настроен благожелательно.
— Ты дала мне могущество, о котором я не смел и мечтать, — молвил он с чувством. — С твоей помощью я обрел бессмертие, власть, силу. Ты даже представить себе не можешь, на что я теперь способен!
— Я помню, каким вы были. Каким вы стали мне только предстоит узнать.
— Да, верно. У тебя будет вечность для того, чтобы узнать меня… Афинодора.
При звуке своего имени она вздрогнула, как от пощечины. Кайус вложил в это слово столько нежности, что впору было удивляться – действительно ли это тот самый воин, сумевший украсть бессмертие из рук богов?
— Я много думал о том, как отблагодарить тебя, — спешно стал объяснять Кайус. — Богатство, деньги, хороший дом… Я мог достать всё это одним щелчком пальцев, но это показалось мне недостойной платой за твой поступок. Ты подарила мне жизнь, разве может быть что-нибудь равноценно этому? И тогда я понял: я хочу дать тебе бессмертие.
Афинодора взглянула на него с благодарностью, но ответила не совсем так, как он ожидал:
— Спасибо вам, Кайус, за ваши заботы, но мне достаточно будет просто свободы.
— Ты не поняла. Бессмертие дает гораздо больше, чем просто свобода. Ты будешь вольна делать что угодно. Быть кем угодно.
— Я понимаю, — перебила девушка. — Но мне это не нужно. Может быть, стоит предложить это Эльпире, она бы наверняка…
Лицо Кайуса исказилось, глаза сверкнули недобрым огнем.
— Не произноси при мне ее имени! — рявкнул он. Афинодора в ужасе отступила назад. — Эта тварь заслуживала самой мучительной смерти за то, что она сделала со мной! Я проявил милосердие, ограничившись только волосами.
Вспыльчивость Кайуса напугала Афинодору еще при первой их встрече; сейчас же, учитывая обстоятельства, это выглядело еще более страшно, чем три года назад. Очевидно, ему всегда было трудно совладать с собой и своим гневом, а полученное могущество не изменило, а только усилило этот его порок.
— Вы пугаете меня, — призналась девушка. — Как могу я принять от вас бессмертие? Мне страшно даже стоять рядом с вами, когда вы заводитесь от одного лишь неверного слова.
— Ты назвала меня чудовищем?
— Ни в коем случае…
— Ты назвала меня чудовищем!
Афинодора, поддавшись инстинкту самосохранения, бросилась бежать, но как бы быстро она не двигалась, Кайус настиг ее почти мгновенно. Его рука тут же сомкнулась у нее на горле, пальцы с острыми как бритва когтями впились в кожу. Ярость полностью застила его глаза. Афинодора хрипела и извивалась, но он душил ее и не понимал, что жизнь ее вот-вот оборвется.
— Эльпира получила расплату за свой поступок, — шептал он словно в полубреду. — Я ведь не убил ее… Я просто сломал ей жизнь, как она мне… Я не чудовище… Я не виноват, что так вышло…
Постепенно лицо Афинодоры побелело, глаза закатились, и удары сердца становились всё слабее и тише. Кауйс пришел в себя только за мгновение до трагедии.
— Нет, не может быть … — испуганно выдохнул он, размыкая стальную хватку. Афинодора рухнула на землю, словно куль с мукой. Она была без сознания.
Нужно было срочно что-то делать, и Кайус, не видя другого решения, впился зубами ей в шею. Он понятия не имел, как работает яд, и оттого искренне взмолился богам, чтобы всё получилось. Вкуса крови он почти не почувствовал.
К счастью, удача была к нему благосклонна. Афинодора была в шаге от того, чтобы умереть, и в шаге от того, чтобы отказаться от вечной жизни, но ни тому, ни другому не суждено было произойти.
Долгих три года Кайус шел к ней. После обращения многие воспоминания из его прошлой жизни полностью стерлись, и одним из таких воспоминаний были лица Эльпиры и ее рабыни. Он почти сразу позабыл всё, что с ними связано. Единственное, что Кайус никогда не забывал, так это поступок Афинодоры – рассказ-легенду, спасший ему жизнь. С тех пор эта сердобольная рабыня заняла все его мысли. Он думал о ней так много, что и сам не заметил, как влюбился.
Он знал: им суждено было быть вместе. Со временем она тоже полюбит его. У них ведь теперь будет вечность.