Саммари: История одной девушки, которой суждено стать вампирессой из клана Вольтури.
Посвящаю Jewel_olya и Розовому_Динозаврику - если б не вы, девочки, я бы, может, и не села писать это!

Говорят, чего хочет женщина - того хочет Бог.
У её подруг время от времени сбывались мечты. Стоит только захотеть чего-то очень сильно, и оно сбудется. Но эта магия желания работала только, если человек точно знал, чего хотел. Она же знала лишь, чего не хотела.
Она не хотела быть приложением. Вечным приложением к больному брату. Ухаживать за ним при помощи непослушной служанки - даже малочисленные слуги не были почтительны к представителям обедневшего рода.
Единственная её радость в те времена заключалась в том, чтобы отлучиться вечерком из отчего дома на берег серого, скучного северного моря. Но там, на скучном берегу, она не скучала. Потому что была не одна.
Море пахло неприятно. В него впадала грязная речка, в которую сливались нечистоты со всего города. Юноша и девушка забывали обо всём на свете, даже вовремя свернуть, чтобы не оказаться рядом с устьем. Часто доходили до него, чувствовали зловоние и разворачивались назад.
Эти встречи были отдохновением для неё. Но последнее время их лица всё чаще омрачались, и вовсе не от близости загрязнённой речушки.
Виной этому были разговоры.
- Они всё равно не согласились бы. Ты женишься на какой-нибудь богачке, возможно, даже вдове...
- Родители меня любят. Они не станут заставлять меня.
- В том-то и дело, что любят! Поэтому они и попытаются устроить тебя как можно лучше - с их точки зрения.
- Они сами женились по любви.
- Они были друг другу ровней. Наивный ты человек. Если бы я была из богатой семьи, пользующейся расположением императора, тогда бы они умилялись нам с тобой. Но отдавать свою кровиночку какой-то захолустной аристократке они...
- Ты ведь мало знаешь моих родителей. Но говоришь так, будто век знакома с ними. Но самое главное, ты говоришь так, будто совсем не знаешь меня. Я всё устрою. Единственная проблема - твой брат. Несправедливо это. Я бы не хотел, чтобы мои сёстры были несчастливы из-за меня.
Крупный песок. Серое небо. Она обратила на них внимание только потому, что понадобилось сменить тему.
- Я хотела бы жить там, где тепло. Где небо всегда синее.
- А люди болеют малярией, - насмешливо подхватил он. А потом - подхватил уже её.
Ей не смешно.
Если бы не брат...
С того дня она точно знала, чего хочет. Но исполнять своё желание ей пришлось самой.
Говорят, что убивать тяжело только в первый раз, потом - легче. А ей и тяжело не было - просто странно вливать бесцветную жидкость в питьё больному. Красивые прозрачные струи образовались в ставшем смертоносным напитке.
На его похоронах её посетило ощущение потери. Но не потери брата. Как будто она потеряла себя и не сможет никогда найти...
Но это же ради любви... Лишь тихий голосок из глубины души бессвязно шептал, что ради любви лучше совершать хорошие поступки.
Он бы всё равно умер. Рано или поздно. Умирать никогда не рано. А жить - иногда поздно начинать. В девятнадцать лет кажется, что только молодость имеет значение, каждый год идёт за век. Ещё год-два - и иссякнет полноводная река жизни, останется лишь жалкий, мелеющий изо дня в день ручей.
Её возлюбленный на самом деле всё устроил. После похорон пошёл к своим родителям и объявил им о своей предстоящей помолвке.
Родителям пришлось смириться - отказаться от сына, пошедшего против их воли, они не смогли. Но и обеспечить ему достойную жизнь они тоже не могли. Большая часть состояния ушла в наследство старшему брату и сёстрам на приданое. Он был младшим ребёнком в семье, бессребреником. Поэтому решил пойти на службу Императору. Не Бог весть, какие деньги, но почётно.
А её наследство - обветшалый дом и небольшие угодья вокруг, остатки былого величия - ушло за долги.
Она так не хотела жить в бедности. Но выходить замуж ей предстояло в свадебном платье своей матери. Этот наряд хранил следы былой роскоши. Дорогая материя пожелтела от времени. Шлейф - символ богатства и родовитости невесты. Какая ирония. Да и не в моде сейчас "хвосты".
Когда она после очередной примерки (платье ещё перешивать и перешивать) вышла из дома в унылый, несмотря на весну, сад, небо показалось ей ещё более блеклым, чем обычно. Вроде бы, с утра было светло-голубым, а сейчас посерело. На самом деле цвет неба не изменился. Материя пожелтела, это да, и никакие ухищрения не могли вернуть ей свежий вид. Небо осталось прежним. Оно не меняется.
А люди - меняются очень даже. И фасон платьев за несколько десятилетий изменился так, что самый прекрасный наряд из прошлого кажется старомодным. Меняется мода на платья, на украшения, на самих людей. Только кое-что не изменилось: и в пору маминой юности, и сейчас в моде пухленькие девушки, а она такая худая. У неё вечно нет аппетита.
Ну, пожалуйста, можно она сегодня захочет есть? Не будет заставлять себя глотать куски, чтоб поправиться. Чтобы жених не называл её костлявой, неодобрительно цокая языком.
Так же цокал языком, называя её худенькой, тот богач, приехавший с юга в эти края по делам. Так же, да не совсем.
Он цокал языком одобрительно. Ему-то нравились "тоненькие, как юное деревце" девушки.
А жених... Однажды она не выдержала и закричала ему, что с теми деньгами, что он получает, ей пополнеть не суждено.
Она любила его больше денег. Больше красивых платьев, больше красивых и модных платьев. Больше украшений.
Больше яркого синего неба, которое она не видела, но о котором зачем-то так красочно рассказывал ей, почти уже замужней женщине, тот южанин.
Она любила жениха даже больше своей мечты увидеть такое небо.
Больше всего этого по отдельности.
Но не больше всего этого вместе взятого.
Южанин уехал на свои юга вместе с прекрасной невестой. Младший сын аристократов остался на своей почётной императорской службе, но один. Наверное, он после женился на какой-нибудь перезрелой или просто не слишком красивой богачке. Приятно было думать, что так оно и было. Да кому он ещё нужен, спрашивала она сама себя, вертясь перед огромным зеркалом - раньше и мечтать о таком нельзя было - в прелестнейшем подвенечном платье.
И даже слезинки не проронила, вот какая она была сильная! Только бриллианты блестели на ней в день свадьбы - свадьбы под ярким синим небом, обещающем счастье даже с нелюбимым.
Муж никогда не упрекал её в излишней худобе. Слова ей худого не говорил.
А вот его мать и сестра не взлюбили её. Хотела бы она знать, в чём было дело. Первое время не обращала внимания, она же не золотая монета, чтобы всем нравится. Главное - чтобы муж любил. Хотя ей бы хотелось уметь нравится всем, уметь внушать любовь.
Спустя какое-то время их отношение начало злить её и она стала отвечать им, не ругаться, разумеется, и не цепляться к словам, как они, а просто холодно отвечать. Пожалуй, её холодность раздражала их ещё больше. Вот так и жили они, друг друга раздражая. Ну когда же уже выйдет замуж эта молоденькая дрянь? Хоть полегче станет, хотя всё равно останется свекровь.
Говорят, что вступив на дурной путь, век не сойдёшь с него. Но она свято верила, что к ней это не относится. И усиленно гнала от себя постоянные сожаления о разбитой склянке, о бесцветной жидкости, остатки которой вылиты в зловонную речку. Да даже если бы и осталось у неё то снадобье, не оставляющее следов в человеческом теле, кроме смерти, ни за что бы не добавила она его в еду этим двум змеям. Хотя они-то наверняка хотели бы сжить её со свету.
Ничего, размышляла она, как только родится наследник, никто и ничто уж не выживет её из мужниного дома.
Но прошло уже почти два года, а она так и не забеременела. Супруг не скрывал своего недовольства. Свекровь и золовка не скрывали своей радости. Даже соседка, которую никто не спрашивал, один раз сравнила бесплодную с жалкими северными пашнями. Метко, ничего не скажешь. На родине бедняжки земля была истощена и малоплодородна.
У мужа появилась любовница. Мало того, что эти две ведьмы, его родственницы, отчего-то благоволили к его новому увлечению, так "увлечение" ещё и понесла от него. Теперь точно нельзя было сказать, что бесплоден муж. Да и как можно было бы это сказать, даже без беременной любовницы? Он уже почти не обращал на жену внимания. Зато внимания от насмешливых соседей и друзей семьи, которые её друзьями при этом так и не стали, было хоть отбавляй. Почему её желания не сбываются, спрашивала она себя? Больше всего на свете она мечтала внушать к себе любовь.
Кто вообще мог знать, от кого будет ребёнок у этой... этой...
Супруг был, впрочем, в любовнице уверен. Он приходил, сияющий, помолодевший и как никогда красивый - от неё, от разлучницы. Его взор омрачался лишь при взгляде на жену. Помеха. Ненужная. Бесполезная.
Ей, когда-то тяготившейся своей незаменимостью для слабого брата, как никогда хотелось стать полезной.
От полезного не избавятся. От хлама - могут.
И куда бы она тогда пошла?
Он презирал её. Она себя тоже, но не за невозможность иметь детей. За невозможность решать проблемы нормальным способом.
Что же она за человек такой? Всё и всегда было у неё не по-человечески.
Однако эти мысли и сомнения не помешали отчаявшейся девушке разыграть великолепный многоактный спектакль перед мужниной любовницей.
Акт первый. Продать подальше от дома прежние его подарки, купить на эти деньги дорогущее колье, сшить из нарядной ткани новое платье и пройтись в этом великолепии под балконом разлучницы. Лучезарная улыбка и счастливый взгляд прилагаются.
Акт второй. На снимая улыбки, появляться как можно чаще там, где бывает разлучница, её семья, её подруги-сплетницы. Ни глазами, ни мимикой не выдать при этом того смятения, что творится у самопровозглашённой актрисы внутри. Всё хорошо. Так отвечает она всем, кого встречает. Всё хорошо, говорят её глаза окружающим, даже если те и не спрашивают вовсе. Не спрашивают, не интересуются, но всё замечают. Лишь сердце жалобно скулит, что ничего не выйдет, но его слышит лишь она. Главное, чтобы её трусливое сердце не поняли другие.
Акт третий. Затащить охладевшего было мужа к себе в постель - всё-таки он это дело любит, да и она не промах... А главное - чтобы о этом непременно узнал весь дом, свекровь, золовка и прислуга. В маленьком городишке молва распространяется с огромной скоростью.
И много ещё актов, половых и не только, много ухищрений, много беспокойства, что не выйдет, не поверят...
И много счастливых улыбок, достойных лучших театральных корифеев.
Много зрителей, а главная зрительница - разлучница.
И судя по тому, что муж уже не показывает все тридцать два желтоватых зуба, зрительница поверила.
Но поверил и сам муж. Когда он начал расспрашивать её про новое украшение, про счастливый вид, она испугалась, думала, что разгадал он её замыслы. Но нет. Измена? Как примитивно. Он подумал, что у неё появился мужчина.
Дальше - больше. До неё дошли слухи о сценах ревности, устраиваемых мужу любовницей. Она поверила! Оказалось, так легко управлять чужими чувствами.
Однако опасность нависла теперь не только над её браком, но и над самой её жизнью. С него бы сталось убить её - своими ли руками, чужими ли. Никто бы не стал искать её. Кому она нужна здесь? А он - богатый и влиятельный, остался бы свободен, с новой невестой, любимой им и почитаемой всеми в округе.
Но этого не случилось. В один не прекрасный для него день он был обнаружен с кинжалом в спине. Обнаружен его же ненаглядной стервой, в той самой беседке, где встречались они. Люди сбежались на женский вопль. Любовница хотела было, но не успела убежать, стало ей, беременной, плохо. А орудие убийства, кинжал был опознан - его носила разлучница с собой для самообороны (честь свою защитить в случае чего? Вот тоже честная нашлась!). Напрасно твердила обвиняемая, что потеряла его... Уверяла, после очередного посещения дома своего женатика вдруг хватилась приметного оружия.
Но несмотря на улики, несмотря на ссоры, что были у подозреваемой с убитым в последнее время, тени начали сгущаться и над безутешной вдовой. Вот уже родственники обвиняемой проводят собственное расследование, да и в целом симпатии населения на стороне беременной женщины, а не выскочки-чужестранки.
А вдова не теряла времени. За неимением яда-невидимки она подсыпала в пищу свекрови и золовке порошок из ядовитых грибов. Ведь они могли помешать ей сбежать. Но главная подоплёка этого поступка была совсем другая, и она это знала. Как же она мечтала это сделать, на самом деле уже очень давно мечтала! Но всё равно, глядя на их неподвижные тела, она почувствовала, что потеряла что-то важное, какую-то частичку хорошего в себе, которую больше не вернуть.
Захватив деньги и кое-какие ценности, она бежала. Конечно, после этого ни у кого не осталось сомнений, что в смерти мужа виновна она, но это выяснили бы и так...
Её настигли уже в другой стране - надо отдать должное, она долго ухитрялась скрываться. Посланный родственниками наёмник соблазнил её, вернее, она дала себя соблазнить. Он рассказал ей, как бы между прочим, что её свекровь и золовка живы, хотя в день её исчезновения отравились грибным супом. Семья обвиняемой в отчаянии, ибо вина той уже доказана, а разыскивать беглянку они отправили людей как последнюю надежду. Надо вернуться, вот что он пел ей. Мол, ты вернёшься и докажешь тем самым свою невиновность, а потом мы...
Конечно, он лгал. Решил и себя потешить, и работёнку свою выполнить - обманом, сладкими речами вернуть беглянку в город, где её ждала, вероятно, смертная казнь - за одно убийство, как минимум, а то и за три. Количество смертей на её совести осталось так и не выяснено - она убила своего нового "возлюбленного" сразу после ночи любви. Мужчины бывают коварными и простодушными одновременно. Уму непостижимо, он решил, что обманул её - отстранённо удивлялась она, уже привычным движением всаживая нож в его разомлевшее тело.
И снова - бежать, бежать, бежать. Не того она хотела, не к тому стремилась.
Она хотела покоя. И богатства. И синего неба над головой. И, вспоминая своего первого жениха, который никогда бы не предал её, она как никогда хотела быть нужной.
Но так получилось, что она пригодилась лишь страшному незнакомцу, вскоре повстречавшемуся ей на пути. Пригодилась так, как никто бы не хотел.
К этому моменту она в каком-то смысле уже не была человеком.
А дальше была долгая боль, дикая и страшная. После того же, как боль прошла, она едва помнила своё имя, которое было уже и не так важно: Чармион, Чиэрина, Чондра, Черри, Челси - сколько раз сменила она его потом!
Но главное, её нелепое прошлое, её досада и стыд за совершённое были забыты.
Отныне она могла убивать, не предавая себя.
А спустя какое-то время и полузабытые желания её чудесным образом исполнились.
Но это - уже совсем другая история.
... некоторым просто не очень идёт быть людьми.