Ночь… Великолепная ночь, теплая и ясная. В дождливом штате Вашингтон такие выдаются редко. Легкий прохладный ветерок, налетающий игривыми порывами, слабо шевелил кроны уходящих к небесам деревьев. Налетая, он приносит ароматы прелой прошлогодней листвы, молодой травы и яблоневого цвета – сейчас весна, и в воздухе витает нечто неуловимое, но приятное и радостное – это чувствуют даже смертные. А уж те, кто относится к миру подлунных существ, реагируют на подобные флюиды ещё сильнее – такова их природа.
На покрытом зеленеющей травкой берегу небольшой речки лежат двое: невысокая хрупкая девушка в легком шелковом бежевом платье и молодой мужчина с непослушными волосами цвета бронзы, облаченный только в старые потертые джинсы. Одеяние и волосы девушки намокли, как и низ джинсов парня – влюбленные немного повеселились, брызгая друг в друга водой из реки. Утихомирившись, они легли на берег, заключив друг друга в объятия. Только сейчас эти двое могут самими собой, а не борющимся с бесконечной жаждой крови, начинающим вампиром-«вегетарианцем» Эдвардом Калленом и бескомпромиссной жестокой вершительницей закона «ночных охотников» Ренатой Вольтури.
Мимолетное касание руки на балу в замке правящей династии, улыбка из-под богато изукрашенной маски, вальс, на который робеющий Эдвард пригласил девушку, очаровавшую его с первого взгляда – все это переросло в страстное, безудержное чувство, на которое способны только вампиры. Влюбленные посылали друг другу наполненные высокопарными любовными признаниями письма, а порой сбегали на день из обителей своих кланов, чтобы насладиться краткими мгновениями божественного уединения.
- Ты прекрасна, ma petite, – чувственно прошептал Эдвард, отводя со лба возлюбленной прядь мокрых черных волос.
- Ты начал учить французский? – игриво спросила девушка. – Похвально, похвально, малыш Эдвард… На этом языке комплимента звучат куда красивее, чем на английском.
- Я не малыш! – притворно разгневавшись, зарычал Эдвард и слегка прикусил мочку уха Ренаты.
- Малыш, малыш! – заливисто рассмеялась вампирша. – Тебе всего пятнадцать со дня обращения, а мне… дай подумать… почти пятьсот. Чувствуешь разницу?
- Ты уже совсем старушка, – хитро улыбнулся Каллен. – Как я могу встречаться с таким предметом антиквариата?
- Я не старая, я опытная, – усмехнулась Вольтури, а затем резким движением приблизила свое лицо к лицу Эдварда так, что их носы почти соприкоснулись. – Хочешь испытать настоящее наслаждение? Хочешь почувствовать себя тем, кто ты есть?
- Рената, не надо, – пробормотал Эдвард. – Ты же знаешь, я стараюсь измениться…
- Зачем? Зачем тебе давить в себе свою сущность? Ты станешь несчастным на этой глупой диете! Ты больше не испытаешь наслаждение от испуганных сбивчивых мыслей твоей жертвы, никогда не услышишь, как она умоляет тебя о пощаде, и никогда не почувствуешь себя палачом, вершителем судеб этих жалких людишек! Не верю, что ты способен лишить себя этого наслаждения, – темно-бордовые глаза Ренаты влекли, словно омуты, наполненные кровью. Эдвард в который раз пожалел, что не может прочитать мысли своей возлюбленной из-за её мощного щита. Он хотел знать, почему она так отговаривает его от вегетарианской диеты. – Я же вижу, ты голоден. Ты хочешь почувствовать этот сладкий вкус крови на твоих губах, вожделеешь услышать предсмертный крик твоей жертвы. Я знаю твою душу, и чувствую, как ты желаешь этого, – произнеся последние слова, вампирша впилась страстным поцелуем в губы Каллена.
- Ты знаешь, где можно найти свежую кровь? – спросил Эдвард, когда девушка отстранилась, тяжело дыша.
- Так-то лучше. Следуй за мной! – игриво произнесла Рената и через мгновение исчезла в лесу.
Молодой вампир бросился за ней. Своей страстью подруга распалила в нем необузданную жажду крови, и сейчас он мечтал об одном – закатить кровавый пир, равной которому не была ни одна трапеза в его жизни.
Через несколько минут бега Вольтури остановилась за деревом и изящным жестом тонкой руки позвала к себе возлюбленного. Они стояли возле палаточного лагеря, освещаемого тлеющим костром. Все люди спали, и никто не мог заметить две тени, затаившиеся у края поляны.
- Сколько здесь?
- Тринадцать человек. Разделим так – шесть мне, семь тебе. Опыт должен уважать молодость. Начнем?
Не дождавшись ответа друга, Рената выскользнула из их укрытия и резким движением разорвала ближайшую палатку. Там лежала влюбленная парочка. Парень проснулся и в ужасе глянул на вампиршу, но та одним ударом сломала ему челюсть, а затем принялась за девушку. Вольтури любила убивать людей на глазах их спутников жизни.
- Садистка, – прошептал Эдвард. – Но какая прекрасная, черт побери! – с этими словами он ступил на поляну, подбираясь к приглянувшейся палатке.
Через двадцать минут пир был закончен. Каллен стоял на коленях возле своей последней жертвы, с жадностью слизывая последние капли крови с пальцев, а Рената замерла в центре места трапезы, вскинув голову к небу. Её алые глаза пылали неистовым, страстным огнем, который разжигал ужас в душах убитых ею жертв. Молодой вампир взглянул на неё – хрупкую, но опасную, прекрасную даже в окровавленном платье и с каплями крови на тонких губах. Не в силах устоять перед нечеловеческой, диковатой красотой своей подруги, Эдвард стремительно приблизился к ней и, взяв тонкое лицо в ладони, с придыханием прошептал:
- Моя королева... Кровавая королева…
***
А теперь Эдвард стоял на поляне в рядах союзников Олимпийского клана и смотрел, как медленно выступает из-за деревьев строй всемогущего клана Вольтури. Вампир увидел свою прежнюю любовь в первый миг: миниатюрная, ещё более эфирная в темном плаще, она шла вслед за Аро. Взгляд алых глаз девушки был спокоен, даже равнодушен, но Каллен знал, какое напряжение и сосредоточенность скрывает воительница за маской безмятежности.
Внезапно в голову Эдварда пришла мысль совершенно крамольная: «Они похожи! Белла и Рената похожи! Неужели я выбрал себе в возлюбленные девушку, которая так сходна внешностью с моей прежней любовью?» Но сходство их на внешности заканчивалось. Мягкая, доброжелательная Белла была полной противоположностью порывистой, резкой, даже немного жестокой Ренате. Но Эдварда влекло к обеим, хотя раньше он изо всех сил пытался скрыть этот факт даже от самого себя.
Прозрение наступило внезапно, и оно напоминало поток ледяной воды, выплеснутый на голову. Каллен кристально ясно осознал, что не будет сражаться против той, что владела частью его сердца. Он не посмеет причинить ей боль. Жена, дочь, семья – вампир помнил об этом, но он также не желал забывать о страсти, о неистовом влечении, о будоражащих кровь сценах, которые были верными спутниками его отношения с воительницей из клана Вольтури. Рената была тем его прошлым, которое он не смог отпустить.
Начались переговоры. Аро пригласил Эдварда встретиться с ним на середине поля, и тот согласился скорее машинально, чем осознанно. Он смотрел на грозную свиту в темных плащах, а видел только одну девушку, которая слегка надменно улыбалась ему.
Вся встреча прошла для молодого вампира словно в тумане. В тумане сомнений, внутренних споров с самим собой и бессильной злости из-за смятения чувств. Ио всех сил скрывал он свое угнетенное состояние во время подведения итогов в доме Калленов, а когда свидетели разъехались, то вышел в лес, окружающих особняк Олимпийского клана.
Прохладный ветер ласково касался лица Эдварда, шум деревьев успокаивал, расслаблял нервы, натянутые как гитарные струны. В одиночестве было легче собраться с мыслями и задать себе, наконец, самый сложный и неприятный вопрос: «А кто же все-таки ближе моему сердцу?»
- Белла, – тихо произнес до боли знакомый голос. Каллен оглянулся, вздрогнув от неожиданности, и увидел Ренату, замершую на краю поляны. – Белла дороже тебе, чем я. Я – воей прошлое, не желающее отпускать. Твои страдания, сомнения, твое чувство вины.
Эдвард затряс головой, словно пытаясь избавить свое сознание от жестокой правды этих слов.
- Послушай, Рената. Я хочу, чтобы ты поняла: во мне ещё остались чувства к тебе. Мне больно осознавать это, но какая-то часть моего сердца все ещё любит тебя. Но семья, все то, что я строил более полувека, мне важнее. Я не вправе разрушить все.
- Ты ищешь оправдания, которые я у тебя не прошу. Давай не будем портить воспоминания о нашей любви этим разговором. У нас были чувства, но события нашей жизни заставили забыть о них. Не стоит ворошить прошлое, потому что это разрушит настоящее для обоих.
- Ты права. Но…
- Не стоит говорить ничего более. Просто запомни те дни, когда мы были счастливы…
Мне нравится 
Порви там всех))) *в хорошем смысле*))
)